Неточные совпадения
Для убедительности же своего восхваления всего Шекспира они составляли эстетические теории, но которым выходило, что определенное религиозное мировоззрение совсем не нужно для произведения
искусства вообще и драмы в особенности, что для внутреннего содержания драмы совершенно достаточно
изображение страстей и характеров людских, что не только не нужно религиозное освещение изображаемого, но
искусство должно быть объективно, то есть изображать события совершенно независимо от оценки доброго и злого.
Не есть ли то, чего вы требуете для драмы, религиозное поучение, дидактизм, то, что называется тенденциозностью и что несовместимо с истинным
искусством?» Под религиозным содержанием
искусства, отвечу я, я разумею не внешнее поучение в художественной форме каким-либо религиозным истинам и не аллегорическое
изображение этих истин, а определенное, соответствующее высшему в данное время религиозному пониманию мировоззрение, которое, служа побудительной причиной сочинения драмы, бессознательно для автора проникает все его произведение.
Неточные совпадения
Я узнал ее сразу благодаря
искусству фотографа и особенности некоторых лиц быть узнанными без колебания на любом, даже плохом
изображении, так как их черты вырезаны твердой рукой сильного впечатления, возникшего при особых условиях.
Ощущение, производимое в человеке прекрасным, — светлая радость, похожая на ту, какою наполняет нас присутствие милого для нас существа (Я говорю о том, что прекрасно по своей сущности, а не по тому только, что прекрасно изображено
искусством; о прекрасных предметах и явлениях, а не о прекрасном их
изображении в произведениях
искусства: художественное произведение, пробуждая эстетическое наслаждение своими художественными достоинствами, может возбуждать тоску, даже отвращение сущностью изображаемого.).
Не говорим уже о том, что влюбленная чета, страдающая или торжествующая, придает целым тысячам произведений ужасающую монотонность; не говорим и о том, что эти любовные приключения и описания красоты отнимают место у существенных подробностей; этого мало: привычка изображать любовь, любовь и вечно любовь заставляет поэтов забывать, что жизнь имеет другие стороны, гораздо более интересующие человека вообще; вся поэзия и вся изображаемая в ней жизнь принимает какой-то сантиментальный, розовый колорит; вместо серьезного
изображения человеческой жизни произведения
искусства представляют какой-то слишком юный (чтобы удержаться от более точных эпитетов) взгляд на жизнь, и поэт является обыкновенно молодым, очень молодым юношею, которого рассказы интересны только для людей того же нравственного или физиологического возраста.
Здесь мы расходимся с приверженцами так называемого
искусства для
искусства, которые полагают, что превосходное
изображение древесного листочка столь же важно, как, например, превосходное
изображение характера человека.
Оба они восхищались талантом Гоголя в
изображении пошлости человеческой, его неподражаемым
искусством схватывать вовсе незаметные черты и придавать им такую выпуклость, такую жизнь, такое внутреннее значение, что каждый образ становился живым лицом, совершенно понятным и незабвенным для читателя, восхищались его юмором, комизмом — и только.