Христианское учение в его истинном значении, признающее высшим законом жизни человеческой закон любви, не допускающий ни в каком случае насилие человека над человеком, учение это так близко сердцу человеческому, дает такую несомненную свободу и такое
ни от чего не зависимое благо и отдельному человеку, и обществам людей, и всему человечеству, что, казалось бы, стоило только узнать его, чтобы все люди приняли его за руководство своей деятельности.
Неточные совпадения
Меньшинство же, так называемые образованные классы, большей частью или уже сознательно не верят
ни во
что и только ради политических целей некоторые из них притворяются,
что верят еще в церковное христианство, или же — самое малое меньшинство — искренно верят в учение, несовместимое с жизнью и отставшее
от нее, и разными сложными софизмами стараются оправдать свою веру.
Жизнь христианских народов теперь ужасна и в особенности по отсутствию какого бы то
ни было нравственного начала, соединяющего их, и по неразумности своей, сводящей человека, несмотря на все его умственные приобретения, в нравственном отношении на степень низшую,
чем животные, и, главное, по той сложности установившейся лжи, которая всё более и более скрывает
от людей всю бедственность и жестокость их жизни.
Обвинитель говорит о том,
что подсудимый, как сам говорит, не принадлежит
ни к какой секте,
что родители его православные и
что поэтому отказ его
от военной службы имеет основанием своим только упорство.
Одни знают,
что делают то,
что свойственно всем людям, делают то, к
чему идет человечество и
что неизменно дает благо и отдельному человеку и всем людям; другие, как
ни стараются скрыть это
от себя, знают,
что делают то,
что несвойственно, противно всем людям, то,
от чего всё больше и больше уходит человечество, делают то,
от чего страдает и отдельный человек и все люди и больше всего они сами.
Христианин освобождается
от государственного закона тем,
что не нуждается в нем
ни для себя,
ни для других, считая жизнь человеческую более обеспеченною законом любви, который он исповедует,
чем законом, поддерживаемым насилием…
Достигается это освобождение
от мучащего и развращающего людей зла не тем,
что люди укрепят или удержат существующее устройство: монархию, республику, какую бы то
ни было, и не тем,
что, уничтожив существующее устройство, установят лучшее, социалистическое, коммунистическое, вообще не тем,
что одни люди будут себе представлять известное, считаемое ими наилучшим, устройство общества и будут насилием принуждать к нему других людей, а только тем,
что каждый человек (большинство людей), не думая и не заботясь для себя и для других о последствиях своей деятельности, будет поступать так или иначе, не ради того или иного устройства общества, а только ради исполнения для себя, для своей жизни, признаваемого им высшим, закона жизни, закона любви, не допускающего насилия
ни при каких условиях.
Спасет, избавит вас
от претерпеваемого вами зла и даст вам истинное благо, к которому вы так неумело стремитесь, не желание своей выгоды, не зависть, не следование партийной программе, не ненависть, не негодование, не желание славы, даже не чувство справедливости, и главное, не забота об устройстве жизни других людей, а только деятельность для своей души, как
ни странно это вам покажется, не имеющая никакой внешней цели, никаких соображений о том,
что из нее может выйти.
Хотел сказать я то,
что мы дожили в наше время до того положения, в котором нам нельзя долее оставаться, и
что, хотим мы или не хотим этого, мы должны вступить на новый путь жизни, и
что для того, чтобы нам вступить на этот путь, нам не нужно
ни выдумывать новой веры,
ни новых научных теорий, которые могли бы объяснить смысл жизни и руководить ею, — главное, не нужно и никакой особенной деятельности, а нужно только одно: освободиться
от суеверий как лжехристианской веры, так и государственного устройства.
Сколько бы они
ни уверяли себя и других,
что они по каким-то высшим соображениям делают те ужасные преступления всех законов и божеских и человеческих, которые они не переставая делают, — они не могут скрыть
ни от себя,
ни от всех добрых людей всей преступности, порочности, низости своей деятельности.
Так
что если бы решение вопроса об освобождении себя
от извращенного христианского учения и вытекающего из него допущения насилия, нарушающего любовь, и признание христианского учения в его истинном значении зависело только
от людей цивилизованных, пользующихся в нашем обществе в материальном отношении лучшим, в сравнении с большинством рабочего народа, положением, то предстоящий переход людей
от жизни, основанной на насилии, к жизни, основанной на любви, еще не был бы так близок и настоятелен, как он близок и настоятелен теперь и особенно у нас в России, где огромное большинство народа, более двух третей, еще не развращено
ни богатством,
ни властью,
ни цивилизацией.
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно на другое, бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым встречам, — чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые дорогие воспоминания, бабушка, Вера, Марфенька — сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя — он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо — как
ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда судьба неласково дотронется до такой связи.
Между ними были люди мягкие и люди суровые, люди мрачные и люди веселые, люди хлопотливые и люди флегматические, люди слезливые (один с суровым лицом, насмешливый до наглости; другой с деревянным лицом, молчаливый и равнодушный ко всему; оба они при мне рыдали несколько раз, как истерические женщины, и не от своих дел, а среди разговоров о разной разности; наедине, я уверен, плакали часто), и люди,
ни от чего не перестававшие быть спокойными.
Неточные совпадения
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, //
Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется //
От старших да
от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Стародум (берет у Правдина табак). Как
ни с
чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь,
что другой пришел домой
ни с
чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел
от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Скотинин. Да коль доказывать,
что ученье вздор, так возьмем дядю Вавилу Фалелеича. О грамоте никто
от него и не слыхивал,
ни он
ни от кого слышать не хотел; а какова была голоушка!
Правдин. Итак, вы отошли
от двора
ни с
чем? (Открывает свою табакерку.)
Стародум.
От двора, мой друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться
ни того,
ни другого. Рассудил,
что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.