Неточные совпадения
Большинство людей, рабочий народ, хотя по внешности и держится старой, церковной веры, уже не
верит в нее, не руководствуется ею в жизни, а держится ее только по привычке, преданию и ради приличия.
Пока
большинство людей, обманутое церковным учением, имея самое смутное понятие об истинном значении учения Христа, вместо прежних идолов, обоготворяло Христа-бога, его мать, угодников, поклонялось мощам, иконам,
верило в чудеса, таинства,
верило в искупление, в непогрешимость церковной иерархии, — языческое устройство мира могло держаться и удовлетворять людей.
И противоречие это, становясь всё более и более очевидным, сделало наконец то, что люди перестали
верить в церковную веру, а в
большинстве своем продолжали, по преданию, ради приличия, отчасти и страха перед властью, держаться внешних форм церковной веры, одинаково, как католической, православной, так и протестантской, не признавая уже ее внутреннего религиозного значения.
Так что в наше время в нашем христианском мире одни люди, огромное
большинство людей, живут, внешним образом исполняя еще церковные обряды по привычке, для приличия, удобства, из страха перед властями или даже корыстных целей, но не
верят и не могут
верить в учение этой церкви, уже ясно видя ее внутреннее противоречие; другая же, всё увеличивающаяся часть населения уже не только не признает существующей религии, но признает, под влиянием того учения, которое называется «наукой», всякую религию остатком суеверия и не руководится в жизни ничем иным, кроме своих личных побуждений.
Одни рабочие, огромное
большинство их, держатся по привычке прежнего церковного лжехристианского учения, не
веря уже в него, а
веря только в древнее «око за око» и основанное на нем государственное устройство; другая же часть, каковы все тронутые цивилизацией рабочие (особенно в Европе), хотя и отрицают всякую религию, бессознательно в глубине души
верят,
верят в древний закон «око за око» и, следуя этому закону, когда не могут иначе, ненавидя существующее устройство, подчиняются; когда же могут иначе, то самыми разнообразными насильническими средствами стараются уничтожить насилие.
Одни люди,
большинство рабочего народа, продолжая по преданию исполнять то, чего требуют церкви, и отчасти вера в это учение, без малейшего сомнения
верят, именно
верят, и в то, возникшее в церковной вере и основанное на насилии государственное устройство, которое ни в каком случае не может быть совместимо с христианским учением в его истинном значении.
Большинство же арестантов, за исключением немногих из них, ясно видевших весь обман, который производился над людьми этой веры, и в душе смеявшихся над нею,
большинство верило, что в этих золоченых иконах, свечах, чашах, ризах, крестах, повторениях непонятных слов: «Иисусе сладчайший»и «помилось» заключается таинственная сила, посредством которой можно приобресть большие удобства в этой и в будущей жизни.
Неточные совпадения
— Самоубийственно пьет. Маркс ему вреден. У меня сын тоже насильно заставляет себя веровать в Маркса. Ему — простительно. Он — с озлобления на людей за погубленную жизнь. Некоторые
верят из глупой, детской храбрости: боится мальчуган темноты, но — лезет в нее, стыдясь товарищей, ломая себя, дабы показать: я-де не трус! Некоторые веруют по торопливости, но
большинство от страха. Сих, последних, я не того… не очень уважаю.
— Я думаю, что так чувствует себя
большинство интеллигентов, я, разумеется, сознаю себя типичным интеллигентом, но — не способным к насилию над собой. Я не могу заставить себя
верить в спасительность социализма и… прочее. Человек без честолюбия, я уважаю свою внутреннюю свободу…
«Наверное, он — не один таков. И, конечно, будет пороть, расстреливать. Так вот
большинство людей исполняют обязанности, не
веря в их смысл».
Дело пока ограничивалось беспощадным отрицанием всего, во что
верит, что любит, на что надеется живущее
большинство.
Вера наконец, почти незаметно для нее самой,
поверила искренности его односторонних и поверхностных увлечений и от недоверия перешла к изумлению, участию. У ней даже бывали минуты, впрочем редкие, когда она колебалась в непогрешимости своих, собранных молча, про себя наблюдений над жизнью, над людьми, правил, которыми руководствовалось
большинство.