Неточные совпадения
В ноябре Мигурский сидел у подполковника, давая урок мальчикам, когда послышался звук приближающегося почтового колокольца и заскрипели по морозному снегу полозья
саней и остановились у подъезда. Дети вскочили, чтобы узнать, кто приехал. Мигурский
остался в комнате, глядя на дверь и ожидая возвращения детей, но
в дверь вошла сама подполковница.
Неточные совпадения
«Аксаков
остался до конца жизни вечным восторженным и беспредельно благородным юношей; он увлекался, был увлекаем, но всегда был чист сердцем.
В 1844 году, когда наши споры дошли до того, что ни славяне, ни мы не хотели больше встречаться, я как-то шел по улице; К. Аксаков ехал
в санях. Я дружески поклонился ему. Он было проехал, но вдруг остановил кучера, вышел из
саней и подошел ко мне.
Не успели они кончить чай, как
в ворота уже послышался осторожный стук: это был сам смиренный Кирилл… Он даже не вошел
в дом, чтобы не терять напрасно времени. Основа дал ему охотничьи
сани на высоких копылах,
в которых сам ездил по лесу за оленями. Рыжая лошадь дымилась от пота, но это ничего не значило:
оставалось сделать всего верст семьдесят. Таисья сама помогала Аграфене «оболокаться»
в дорогу, и ее руки тряслись от волнения. Девушка покорно делала все, что ей приказывали, — она опять вся застыла.
Куренные собаки проводили
сани отчаянным лаем, а смиренный заболотский инок сердито отплюнулся, когда курень
остался назади. Только и народец, эти куренные… Всегда на смех подымут: увязла им костью
в горле эта Енафа. А не заехать нельзя, потому сейчас учнут доискиваться, каков человек через курень проехал, да куда, да зачем. Только вот другой дороги
в скиты нет… Диви бы мочегане на смех подымали, а то свои же кержаки галятся. Когда это неприятное чувство улеглось, Кирилл обратился к Аграфене:
К вечеру, напившись чаю, он рассчитывал, что до Ставрополя
оставалось 7/11 всей дороги, долгов
оставалось всего на семь месяцев экономии и на 1/8 всего состояния, — и, успокоившись, он укутался, спустился
в сани и снова задремал.
Итак, значительное лицо сошел с лестницы, сел
в сани и сказал кучеру: «К Каролине Ивановне», а сам, закутавшись весьма роскошно
в теплую шинель,
оставался в том приятном положении, лучше которого и не выдумаешь для русского человека, то есть когда сам ни о чем не думаешь, а между тем мысли сами лезут
в голову, одна другой приятнее, не давая даже труда гоняться за ними и искать их.