Неточные совпадения
Однако несчастия никакого не случилось; через час времени меня разбудил тот же скрип сапогов. Карл Иваныч, утирая платком слезы, которые я заметил на его щеках, вышел
из двери и, бормоча что-то себе под нос, пошел на верх. Вслед за ним вышел папа и вошел
в гостиную.
Я потихоньку высунул голову
из двери и не переводил дыхания. Гриша не шевелился;
из груди его вырывались тяжелые вздохи;
в мутном зрачке его кривого глаза, освещенного луною, остановилась слеза.
Наталья Савишна молча выслушала все это, потом, взяв
в руки документ, злобно взглянула на него, пробормотала что-то сквозь зубы и выбежала
из комнаты, хлопнув
дверью.
После обеда я
в самом веселом расположении духа, припрыгивая, отправился
в залу, как вдруг из-за
двери выскочила Наталья Савишна с скатертью
в руке, поймала меня и, несмотря на отчаянное сопротивление с моей стороны, начала тереть меня мокрым по лицу, приговаривая: «Не пачкай скатертей, не пачкай скатертей!» Меня так это обидело, что я разревелся от злости.
Когда все сели, Фока тоже присел на кончике стула; но только что он это сделал,
дверь скрипнула, и все оглянулись.
В комнату торопливо вошла Наталья Савишна и, не поднимая глаз, приютилась около
двери на одном стуле с Фокой. Как теперь вижу я плешивую голову, морщинистое неподвижное лицо Фоки и сгорбленную добрую фигурку
в чепце, из-под которого виднеются седые волосы. Они жмутся на одном стуле, и им обоим неловко.
Карл Иваныч одевался
в другой комнате, и через классную пронесли к нему синий фрак и еще какие-то белые принадлежности. У
двери, которая вела вниз, послышался голос одной
из горничных бабушки; я вышел, чтобы узнать, что ей нужно. Она держала на руке туго накрахмаленную манишку и сказала мне, что она принесла ее для Карла Иваныча и что ночь не спала для того, чтобы успеть вымыть ее ко времени. Я взялся передать манишку и спросил, встала ли бабушка.
Вместо Ивиных за ливрейной рукой, отворившей
дверь, показались две особы женского пола: одна — большая,
в синем салопе с собольим воротником, другая — маленькая, вся закутанная
в зеленую шаль, из-под которой виднелись только маленькие ножки
в меховых ботинках.
Сонечка занимала все мое внимание: я помню, что, когда Володя, Этьен и я разговаривали
в зале на таком месте, с которого видна была Сонечка и она могла видеть и слышать нас, я говорил с удовольствием; когда мне случалось сказать, по моим понятиям, смешное или молодецкое словцо, я произносил его громче и оглядывался на
дверь в гостиную; когда же мы перешли на другое место, с которого нас нельзя было ни слышать, ни видеть
из гостиной, я молчал и не находил больше никакого удовольствия
в разговоре.
Милка, которая, как я после узнал, с самого того дня,
в который занемогла maman, не переставала жалобно выть, весело бросилась к отцу — прыгала на него, взвизгивала, лизала его руки; но он оттолкнул ее и прошел
в гостиную, оттуда
в диванную,
из которой
дверь вела прямо
в спальню.
Дверь скрипнула, и
в комнату вошел дьячок на смену. Этот шум разбудил меня, и первая мысль, которая пришла мне, была та, что, так как я не плачу и стою на стуле
в позе, не имеющей ничего трогательного, дьячок может принять меня за бесчувственного мальчика, который
из шалости или любопытства забрался на стул: я перекрестился, поклонился и заплакал.
В Архангельской губернии читается: «Встану я, раб божий, благословясь, пойду перекрестясь
из дверей в двери, из дверей в ворота, в чистое поле; стану на запад хребтом, на восток лицом, позрю, посмотрю на ясное небо; со ясна неба летит огненна стрела; той стреле помолюсь, покорюсь и спрошу ее: „Куда полетела, огненна стрела?“ — „В темные леса, в зыбучие болота, в сыроё кореньё!“ — „О ты, огненна стрела, воротись и полетай, куда я тебя пошлю: есть на святой Руси красна девица (имярек), полетай ей в ретивое сердце, в черную печень, в горячую кровь, в становую жилу, в сахарные уста, в ясные очи, в черные брови, чтобы она тосковала, горевала весь день, при солнце, на утренней заре, при младом месяце, на ветре-холоде, на прибылых днях и на убылых Днях, отныне и до века“».
Неточные совпадения
В следующую речь Стародума Простаков с сыном, вышедшие
из средней
двери, стали позади Стародума. Отец готов его обнять, как скоро дойдет очередь, а сын подойти к руке. Еремеевна взяла место
в стороне и, сложа руки, стала как вкопанная, выпяля глаза на Стародума, с рабским подобострастием.
Цыфиркин. А кто виноват? Лишь он грифель
в руки, а немец
в двери. Ему шабаш из-за доски, а меня ради
в толчки.
Княгиня Бетси, не дождавшись конца последнего акта, уехала
из театра. Только что успела она войти
в свою уборную, обсыпать свое длинное бледное лицо пудрой, стереть ее, оправиться и приказать чай
в большой гостиной, как уж одна за другою стали подъезжать кареты к ее огромному дому на Большой Морской. Гости выходили на широкий подъезд, и тучный швейцар, читающий по утрам, для назидания прохожих, за стеклянною
дверью газеты, беззвучно отворял эту огромную
дверь, пропуская мимо себя приезжавших.
— Ты не
в постели? Вот чудо! — сказала она, скинула башлык и не останавливаясь пошла дальше,
в уборную. — Пора, Алексей Александрович, — проговорила она из-за
двери.
Еще Бетси не успела выйти
из залы, как Степан Аркадьич, только что приехавший от Елисеева, где были получены свежие устрицы, встретил ее
в дверях.