Неточные совпадения
Необозримое блестяще-желтое
поле замыкалось только с одной стороны
высоким синеющим лесом, который тогда казался мне самым отдаленным, таинственным местом, за которым или кончается свет, или начинаются необитаемые страны.
Сильный западный ветер поднимал столбами пыль с дорог и
полей, гнул макушки
высоких лип и берез сада и далеко относил падавшие желтые листья.
Городничий. Я сам, матушка, порядочный человек. Однако ж, право, как подумаешь, Анна Андреевна, какие мы с тобой теперь птицы сделались! а, Анна Андреевна?
Высокого полета, черт побери! Постой же, теперь же я задам перцу всем этим охотникам подавать просьбы и доносы. Эй, кто там?
У него нет и разбойнической решимости отказаться от всякой уплаты и бросить все это дело Большова на произвол судьбы, с тем, чтобы решиться на новые похождения, с новыми хлопотами и риском; нет и умного расчета, отличающего мошенников
высокого полета и заставляющего их брать из всякой спекуляции хоть что-нибудь, только бы покончить дело.
Наш светский писатель, князь Одоевский [Одоевский Владимир Федорович (1803—1869) — русский писатель, критик и историк музыки.], еще в тридцатых, кажется, годах остроумно предсказывал, что с развитием общества франты
высокого полета ни слова уж не будут говорить.
Петр Григорьич исполнился восторга от такой чести: он, человек все-таки не бог знает какого
высокого полета, будет обедать у сильнейшего в то время вельможи, и обедать в небольшом числе его друзей.
Неточные совпадения
Я за то тебя, детинушку, пожалую // Среди
поля хоромами
высокими, // Что двумя столбами с перекладиною… —
Все сказанное
выше о благовидности градоначальников получит еще большее значение, если мы припомним, сколь часто они обязываются иметь секретное обращение с женским
полом.
Старый, запущенный палаццо с
высокими лепными плафонами и фресками на стенах, с мозаичными
полами, с тяжелыми желтыми штофными гардинами на
высоких окнах, вазами на консолях и каминах, с резными дверями и с мрачными залами, увешанными картинами, — палаццо этот, после того как они переехали в него, самою своею внешностью поддерживал во Вронском приятное заблуждение, что он не столько русский помещик, егермейстер без службы, сколько просвещенный любитель и покровитель искусств, и сам — скромный художник, отрекшийся от света, связей, честолюбия для любимой женщины.
Запущенный под облака, // Бумажный Змей, приметя свысока // В долине мотылька, // «Поверишь ли!» кричит: «чуть-чуть тебя мне видно; // Признайся, что тебе завидно // Смотреть на мой
высокий столь
полёт». — // «Завидно? Право, нет! // Напрасно о себе ты много так мечтаешь! // Хоть высоко, но ты на привязи летаешь. // Такая жизнь, мой свет, // От счастия весьма далёко; // А я, хоть, правда, невысоко, // Зато лечу, // Куда хочу; // Да я же так, как ты, в забаву для другого, // Пустого, // Век целый не трещу».
Входят Паратов (черный однобортный сюртук в обтяжку,
высокие лаковые сапоги, белая фуражка, через плечо дорожная сумка), Робинзон (в плаще, правая
пола закинута на левое плечо, мягкая
высокая шляпа надета набок), Кнуров, Вожеватов. Иван выбегает из кофейной с веничком и бросается обметать Паратова.