Неточные совпадения
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять
с явным ужасом выговорила это слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и
поехала.
Нехлюдов
с тетушками и прислугой, не переставая поглядывать на Катюшу, которая стояла у двери и приносила кадила, отстоял эту заутреню, похристосовался
с священником и тетушками и хотел уже итти спать, как услыхал в коридоре сборы Матрены Павловны, старой горничной Марьи Ивановны, вместе
с Катюшей в церковь, чтобы святить куличи и пасхи. «
Поеду и я», подумал он.
Дороги до церкви не было ни на колесах ни на санях, и потому Нехлюдов, распоряжавшийся как дома у тетушек, велел оседлать себе верхового, так называемого «братцева» жеребца и, вместо того чтобы лечь спать, оделся в блестящий мундир
с обтянутыми рейтузами, надел сверху шинель и
поехал на разъевшемся, отяжелевшем и не перестававшем ржать старом жеребце, в темноте, по лужам и снегу, к церкви.
Учительница эта обратилась к Нехлюдову
с просьбой дать ей денег, для того чтобы
ехать на курсы.
С этим чувством сознания своего долга он выехал из дома и
поехал к Масленникову — просить его разрешить ему посещения в остроге, кроме Масловой, еще и той старушки Меньшовой
с сыном, о которой Маслова просила его. Кроме того, он хотел просить о свидании
с Богодуховской, которая могла быть полезна Масловой.
— Да, вот теперь
едет в Сибирь
с матерью.
Прежде всего Нехлюдов
поехал в Кузминское, ближайшее большое черноземное имение,
с которого получался главный доход.
Из избы выскочили в рубашонках две девочки. Пригнувшись и сняв шляпу, Нехлюдов вошел в сени и в пахнувшую кислой
едой грязную и тесную, занятую двумя станами избу. В избе у печи стояла старуха
с засученными рукавами худых жилистых загорелых рук.
— Захотелось нашу мужицкую
еду посмотреть? Дотошный ты, барин, посмотрю я на тебя. Всё ему знать надо. Сказывала — хлеб
с квасом, а еще щи, снытки бабы вчера принесли; вот и щи, апосля того — картошки.
Дверь была отворена, и сени были полны народом; и ребята, девочки, бабы
с грудными детьми жались в дверях, глядя на чудного барина, рассматривавшего мужицкую
еду. Старуха, очевидно, гордилась своим уменьем обойтись
с барином.
Ну-с, другое дело — прошение на Высочайшее имя Федосии Бирюковой — написано; если
поедете в Петербург, возьмите
с собой, сами подайте и попросите.
До острога было далеко, а было уже поздно, и потому Нехлюдов взял извозчика и
поехал к острогу. На одной из улиц извозчик, человек средних лет,
с умным и добродушным лицом, обратился к Нехлюдову и указал на огромный строющийся дом.
Он сказал ей то же, что сказал доктору, — что
едет в Петербург, и передал ей конверт
с фотографией, которую он привез из Панова.
Адвокат сказал кучеру куда
ехать, и добрые лошади скоро подвезли Нехлюдова к дому, занимаемому бароном. Барон был дома. В первой комнате был молодой чиновник в вицмундире,
с чрезвычайно длинной шеей и выпуклым кадыком и необыкновенно легкой походкой, и две дамы.
И потому адвокат был очень удивлен, когда Нехлюдов, не дослушав его последней истории о преступлениях высших чинов, простился
с ним и, взяв извозчика,
поехал домой, на набережную.
Вспоминая о Масловой, о решении Сената и о том, что он всё-таки решил
ехать за нею, о своем отказе от права на землю, ему вдруг, как ответ на эти вопросы, представилось лицо Mariette, ее вздох и взгляд, когда она сказала: «когда я вас увижу опять?», и ее улыбка, —
с такого ясностью, что он как будто видел ее, и сам улыбнулся.
В этот день, последний его пребывания в Петербурге, он
с утра
поехал на Васильевский остров к Шустовой.
Квартира Шустовой была во втором этаже. Нехлюдов по указанию дворника попал на черный ход и по прямой и крутой лестнице вошел прямо в жаркую, густо пахнувшую
едой кухню. Пожилая женщина,
с засученными рукавами, в фартуке и в очках, стояла у плиты и что-то мешала в дымящейся кастрюле.
Отправка партии, в которой шла Маслова, была назначена на 5-е июля. В этот же день приготовился
ехать зa нею и Нехлюдов. Накануне его отъезда приехала в город, чтоб повидаться
с братом, сестра Нехлюдова
с мужем.
Рагожинские приехали одни, без детей, — детей у них было двое: мальчик и девочка, — и остановились в лучшем номере лучшей гостиницы. Наталья Ивановна тотчас же
поехала на старую квартиру матери, но, не найдя там брата и узнав от Аграфены Петровны, что он переехал в меблированные комнаты,
поехала туда. Грязный служитель, встретив ее в темном,
с тяжелым запахом, днем освещавшемся коридоре, объявил ей, что князя нет дома.
—
Ехать в Сибирь
с той партией арестантов, в которой находится женщина, перед которой я считаю себя виноватым, — выговорил Нехлюдов.
Толстозадый кучер сердито хмурился, выслушивая несправедливые упреки хозяина, который сам же велел ему
ехать по этой улице, и
с трудом удерживал лоснящихся, взмыленных под оголовками и шеей вороных жеребцов, просивших хода.
Только тогда слегка шевельнул вожжами кучер, и вороные рысаки, звеня подковами по мостовой, понесли мягко подрагивающую на резиновых шинах коляску на дачу, куда
ехали веселиться муж, жена, девочка и мальчик
с тонкой шеей и торчащими ключицами.
Пройдя
с четверть версты, он сел на извозчика и
поехал вперед, но на середине улицы в пролетке ему показалось еще жарче.
«Милая Наташа, не могу уехать под тяжелым впечатлением вчерашнего разговора
с Игнатьем Никифоровичем…» начал он. «Что же дальше? Просить простить за то, чтò я вчера сказал? Но я сказал то, что думал. И он подумает, что я отрекаюсь. И потом это его вмешательство в мои дела… Нет, не могу», и, почувствовав поднявшуюся опять в нем ненависть к этому чуждому, самоуверенному, непонимающему его человеку, Нехлюдов положил неконченное письмо в карман и, расплатившись, вышел на улицу и
поехал догонять партию.
—
Еду с следующим поездом.
— Да вот еще нельзя ли ей Тараса, мужа своего, повидать, — прибавила она, глазами указывая на улыбающуюся Федосью. — Ведь он
с вами
едет.
До отхода пассажирского поезда,
с которым
ехал Нехлюдов, оставалось два часа. Нехлюдов сначала думал в этот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого утра, почувствовал себя до такой степени взволнованным и разбитым, что, сев на диванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость, что повернулся на бок, положил под щеку ладонь и тотчас же заснул.
Нехлюдов посидел несколько времени
с стариком, который рассказал ему про себя, что он печник, 53 года работает и склал на своем веку печей что и счету нет, а теперь собирается отдохнуть, да всё некогда. Был вот в городе, поставил ребят на дело, а теперь
едет в деревню домашних проведать. Выслушав рассказ старика, Нехлюдов встал и пошел на то место, которое берег для него Тарас.
Едем раз на-двоем за снопами, в одной передней сидим
с ней.
Обер-кондуктор
с блестящими галунами и сапогами отворил дверь вагона и в знак почтительности держал ее, в то время как Филипп и артельщик в белом фартуке осторожно выносили длиннолицую княгиню на ее складном кресле; сестры поздоровались, послышались французские фразы о том, в карете или коляске
поедет княгиня, и шествие, замыкающееся горничной
с кудряшками, зонтиками и футляром, двинулось к двери станции.
Он рассказал про все свои обстоятельства и про работу на торфяных болотах,
с которой они
ехали теперь домой, проработав на ней два
с половиной месяца и везя домой заработанные рублей по 10 денег на брата, так как часть заработков дана была вперед при наемке.
Облегчало ее положение в этом отношении близость ее
с Федосьей и Тарасом, который, узнав о тех нападениях, которым подвергалась его жена, пожелал арестоваться, чтобы защищать ее, и
с Нижнего
ехал как арестант, вместе
с заключенными.
Проезжий за чаем рассказал, что
едет жениться и везет
с собою нажитые в Москве 500 рублей.
Расплатившись
с толстошеей хозяйкой, Нехлюдов поспешил выйти и, усевшись на переплет телеги, велел
ехать как можно скорей, желая догнать партию.
Выехав опять на накатанную дорогу, ямщик
поехал еще скорей, но беспрестанно должен был съезжать
с накатанного, чтобы объезжать тянувшиеся по дороге в обе стороны обозы.
Несколько раз похвалив детей и тем хотя отчасти удовлетворив мать, жадно впитывающую в себя эти похвалы, он вышел за ней в гостиную, где англичанин уже дожидался его, чтобы вместе, как они уговорились,
ехать в тюрьму. Простившись со старыми и молодыми хозяевами, Нехлюдов вышел вместе
с англичанином на крыльцо генеральского дома.
Погода переменилась. Шел клочьями спорый снег и уже засыпал дорогу, и крышу, и деревья сада, и подъезд, и верх пролетки, и спину лошади. У англичанина был свой экипаж, и Нехлюдов велел кучеру англичанина
ехать в острог, сел один в свою пролетку и
с тяжелым чувством исполнения неприятного долга
поехал за ним в мягкой, трудно катившейся по снегу пролетке.