Неточные совпадения
У указанной двери стояли два
человека, дожидаясь: один был высокий, толстый купец, добродушный
человек, который, очевидно, выпил и закусил и был в самом веселом расположении духа; другой был приказчик еврейского происхождения. Они разговаривали о цене шерсти, когда
к ним
подошел Нехлюдов и спросил, здесь ли комната присяжных.
Старшина с торжественным видом нес лист. Он
подошел к председателю и подал его. Председатель прочел и, видимо, удивленный, развел руками и обратился
к товарищам, совещаясь. Председатель был удивлен тем, что присяжные, оговорив первое условие: «без умысла ограбления», не оговорили второго: «без намерения лишить жизни». Выходило по решению присяжных, что Маслова не воровала, не грабила, а вместе с тем отравила
человека без всякой видимой цели.
Но не успел помощник
подойти к двери в кабинет, как она сама отворилась, и послышались громкие, оживленные голоса немолодого коренастого
человека с красным лицом и с густыми усами, в совершенно новом платье, и самого Фанарина.
Смотритель с Нехлюдовым
подошли к острогу. Калитка мгновенно отворилась при приближении смотрителя. Надзиратели, взяв под козырек, провожали его глазами. Четыре
человека с бритыми полуголовами и неся кадки с чем-то, встретились им в прихожей и все сжались, увидав смотрителя. Один особенно пригнулся и мрачно насупился, блестя черными глазами.
Когда Нехлюдов, разговаривая с Медынцевым — так отрекомендовал себя словоохотливый молодой
человек, — сошел в сени,
к ним
подошел с усталым видом смотритель.
Судебный пристав, румяный, красивый
человек, в великолепном мундире, с бумажкой в руке
подошел к Фанарину с вопросом, по какому он делу, и, узнав, что по делу Масловой, записал что-то и отошел. В это время дверь шкапа отворилась, и оттуда вышел патриархального вида старичок, но уже не в пиджаке, а в обшитом галунами с блестящими бляхами на груди наряде, делавшем его похожим на птицу.
Он
подошел к столу и стал писать. Нехлюдов, не садясь, смотрел сверху на этот узкий, плешивый череп, на эту с толстыми синими жилами руку, быстро водящую пером, и удивлялся, зачем делает то, что он делает, и так озабоченно делает этот ко всему, очевидно, равнодушный
человек. Зачем?..
Смотритель
подошел к ним, и Нехлюдов, не дожидаясь его замечания, простился с ней и вышел, испытывая никогда прежде не испытанное чувство тихой радости, спокойствия и любви ко всем
людям. Радовало и подымало Нехлюдова на неиспытанную им высоту сознание того, что никакие поступки Масловой не могут изменить его любви
к ней. Пускай она заводит шашни с фельдшером — это ее дело: он любит ее не для себя, а для нее и для Бога.
Нехлюдов сошел с пролетки и
подошел к кучке
людей.
— Что за сборище? — послышался вдруг решительный, начальственный голос, и
к собравшейся вокруг арестанта кучке
людей быстрыми шагами
подошел околоточный в необыкновенно чистом и блестящем кителе и еще более блестящих высоких сапогах. — Разойтись! Нечего тут стоять! — крикнул он на толпу, еще не видя, зачем собралась толпа.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный
человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял в коротком халате и еще более коротких штанах длинный, худой арестант с бритой половиной головы.
Нехлюдов хотел
подойти к нему, но направо от двери, разбирая что-то в мешке и разговаривая с хорошенькой улыбающейся Грабец, сидел курчавый рыжеватый
человек в очках и гуттаперчевой куртке.
Наблюдая за человеком в соседней комнате, Самгин понимал, что человек этот испытывает боль, и мысленно сближался с ним. Боль — это слабость, и, если сейчас, в минуту слабости,
подойти к человеку, может быть, он обнаружит с предельной ясностью ту силу, которая заставляет его жить волчьей жизнью бродяги. Невозможно, нелепо допустить, чтоб эта сила почерпалась им из книг, от разума. Да, вот пойти к нему и откровенно, без многоточий поговорить с ним о нем, о себе. О Сомовой. Он кажется влюбленным в нее.
Он не отвечал на обиды и насмешки и не заметил, что его скромность, смущённые улыбки, бесцельная ходьба по городу и неумение
подойти к людям, познакомиться с ними вызывают у них то снисходительное, небрежное отношение к нему, которое падает на долю идиотов, убогих и юродивых.
Эти ноют, ненавистничают, болезненно клевещут,
подходят к человеку боком, смотрят на него искоса и решают: «О, это психопат!» или: «Это фразер!» А когда не знают, какой ярлык прилепить к моему лбу, то говорят: «Это странный человек, странный!» Я люблю лес — это странно; я не ем мяса — это тоже странно.
— «Всегда держись так, как будто никого нет лучше тебя и нет никого хуже, — это будет верно! Дворянин и рыбак, священник и солдат — одно тело, и ты такой же необходимый член его, как все другие. Никогда не
подходи к человеку, думая, что в нем больше дурного, чем хорошего, — думай, что хорошего больше в нем, — так это и будет! Люди дают то, что спрашивают у них».
Неточные совпадения
Милон(отталкивая от Софьи Еремеевну, которая за нее было уцепилась, кричит
к людям, имея в руке обнаженную шпагу). Не смей никто
подойти ко мне!
Он знал, что это был Гладиатор, но с чувством
человека, отворачивающегося от чужого раскрытого письма, он отвернулся и
подошел к деннику Фру-Фру.
Свияжский
подошел к Левину и звал его
к себе чай пить. Левин никак не мог понять и вспомнить, чем он был недоволен в Свияжском, чего он искал от него. Он был умный и удивительно добрый
человек.
Левин не сел в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский,
человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин
подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Но всё равно; я не могу прятаться», сказал он себе, и с теми, усвоенными им с детства, приемами
человека, которому нечего стыдиться, Вронский вышел из саней и
подошел к двери.