Неточные совпадения
Раблэ
пишет, что юрист, к которому пришли судиться, после указания на всевозможные
законы, по прочтении двадцати страниц юридической бессмысленной латыни, предложил судящимся кинуть кости: чет или нечет. Если чет, то прав истец, если нечет, то прав ответчик.
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и
законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и
писать их без орфографических ошибок; во-вторых, был чрезвычайно представителен и, где нужно было, мог являть вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно было, мог быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том, что у него не было никаких общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми мог быть согласен, когда это нужно было, и, когда это нужно было, мог быть со всеми несогласен.
Но когда прошло известное время, и он ничего не устроил, ничего не показал, и когда, по
закону борьбы за существование, точно такие же, как и он, научившиеся
писать и понимать бумаги, представительные и беспринципные чиновники вытеснили его, и он должен был выйти в отставку, то всем стало ясно, что он был не только не особенно умный и не глубокомысленный человек, но очень ограниченный и мало образованный, хотя и очень самоуверенный человек, который едва-едва поднимался в своих взглядах до уровня передовых статей самых пошлых консервативных газет.
С ним случилось то, что всегда случается с людьми, обращающимися к науке не для того, чтобы играть роль в науке:
писать, спорить, учить, а обращающимися к науке с прямыми, простыми, жизненными вопросами; наука отвечала ему на тысячи равных очень хитрых и мудреных вопросов, имеющих связь с уголовным
законом, но только не на тот, на который он искал ответа.
—
Закон! — повторил он презрительно, — он прежде ограбил всех, всю землю, всё богачество у людей отнял, под себя подобрал, всех побил, какие против него шли, а потом
закон написал, чтобы не грабили да не убивали. Он бы прежде этот
закон написал.
И вот сердце отвечает мне: тогда-то, спеша по улице в присутствие, ты забыл сделать под козырек! тогда-то, гуляя в публичном саду, ты рассуждал с управляющим контрольной палатой на тему о бесполезности
писать законы, коль скоро их не исполнять, между тем как, по-настоящему, ты должен был стоять в это время смирно и распевать «Гром победы раздавайся!».
— Разно говорят: одни — царь, другие — митрополит, Сенат. Кабы я наверно знал — кто, сходил бы к нему. Сказал бы: ты
пиши законы так, чтобы я замахнуться не мог, а не то что ударить! Закон должен быть железный. Как ключ. Заперли мне сердце, и шабаш! Тогда я — отвечаю! А так — не отвечаю! Нет.
Христос не основывал никакой церкви, не устанавливал никакого государства, не дал никаких законов, никакого правительства, ни внешнего авторитета, но он старался
написать закон бога в сердцах людей с тем, чтобы сделать их самоуправляющимися.
Неточные совпадения
"Сижу я, —
пишет он, — в унылом моем уединении и всеминутно о том мыслю, какие
законы к употреблению наиболее благопотребны суть.
— Без
закона все, что угодно, можно! — говорил секретарь, — только вот
законов писать нельзя-с!
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и
писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников
законами». Первый и единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что
закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
"Прибыл я в город Глупов, —
писал он, — и хотя увидел жителей, предместником моим в тучное состояние приведенных, но в
законах встретил столь великое оскудение, что обыватели даже различия никакого между
законом и естеством не полагают.
Третий пример был при Беневоленском, когда был"подвергнут расспросным речам"дворянский сын Алешка Беспятов, за то, что в укору градоначальнику, любившему заниматься законодательством, утверждал:"Худы-де те
законы, кои
писать надо, а те
законы исправны, кои и без письма в естестве у каждого человека нерукотворно написаны".