Неточные совпадения
Местный полицейский врач 4-го участка удостоверил, что смерть произошла от разрыва
сердца, вызванного чрезмерным употреблением спиртных напитков. Тело Смелькова
было предано земле.
Только один раз, когда после войны, с надеждой увидать ее, он заехал к тетушкам и узнал, что Катюши уже не
было, что она скоро после его проезда отошла от них, чтобы родить, что где-то родила и, как слышали тетки, совсем испортилась, — у него защемило
сердце.
— Ну, здравствуйте, мой друг, садитесь и рассказывайте, — сказала княгиня Софья Васильевна с своей искусной, притворной, совершенно похожей на натуральную, улыбкой, открывавшей прекрасные длинные зубы, чрезвычайно искусно сделанные, совершенно такие же, какими
были настоящие. — Мне говорят, что вы приехали из суда в очень мрачном настроении. Я думаю, что это очень тяжело для людей с
сердцем, — сказала она по-французски.
— Я про себя не думаю. Я покойницей так облагодетельствована, что ничего не желаю. Меня Лизанька зовет (это
была ее замужняя племянница), я к ней и поеду, когда не нужна
буду. Только вы напрасно принимаете это к
сердцу, — со всеми это бывает.
Но позади арестанток, на той стороне, стояла еще одна женщина, и Нехлюдов тотчас же понял, что это
была она, и тотчас же почувствовал, как усиленно забилось его
сердце и остановилось дыхание.
Нехлюдов чувствовал, что в ней
есть что-то прямо враждебное ему, защищающее ее такою, какая она теперь, и мешающее ему проникнуть до ее
сердца.
— И в мыслях, барин, не
было. А он, злодей мой, должно, сам поджег. Сказывали, он только застраховал. А на нас с матерью сказали, что мы
были, стращали его. Оно точно, я в тот раз обругал его, не стерпело
сердце. А поджигать не поджигал. И не
был там, как пожар начался. А это он нарочно подогнал к тому дню, что с матушкой
были. Сам зажег для страховки, а на нас сказал.
Нехлюдов роздал те шестьдесят рублей мелкими бумажками, которые
были у него в бумажнике, и с страшной тоскою в
сердце вернулся домой, т. е. во флигель приказчика.
С замиранием
сердца и ужасом перед мыслью о том, в каком состоянии он нынче найдет Маслову, и той тайной, которая
была для него и в ней и в том соединении людей, которое
было в остроге, позвонил Нехлюдов у главного входа и у вышедшего к нему надзирателя спросил про Маслову. Надзиратель справился и сказал, что она в больнице. Нехлюдов пошел в больницу, Добродушный старичок, больничный сторож, тотчас же впустил его и, узнав, кого ему нужно
было видеть, направил в детское отделение.
Что
было прежде, — прежде ли он
сердцем пожалел ее или прежде вспомнил себя, свои грехи, свою гадость именно в том, в чем он упрекал ее, — он не помнил. Но вдруг в одно и то же время он почувствовал себя виноватым и пожалел ее.
Другое же дело, отдача земли крестьянам,
было не так близко ее
сердцу; но муж ее очень возмущался этим и требовал от нее воздействия на брата. Игнатий Никифорович говорил, что такой поступок
есть верх неосновательности, легкомыслия и гордости, что объяснить такой поступок, если
есть какая-нибудь возможность объяснить его, можно только желанием выделиться, похвастаться, вызвать о себе разговоры.
В приемный покой вошли доктор с фельдшером и частный. Доктор
был плотный коренастый человек в чесунчевом пиджаке и таких же узких, обтягивавших ему мускулистые ляжки панталонах. Частный
был маленький толстяк с шарообразным красным лицом, которое делалось еще круглее от его привычки набирать в щеки воздух и медленно выпускать его. Доктор подсел на койку к мертвецу, так же как и фельдшер, потрогал руки, послушал
сердце и встал, обдергивая панталоны.
«Всё дело в том, — думал Нехлюдов, — что люди эти признают законом то, что не
есть закон, и не признают законом то, что
есть вечный, неизменный, неотложный закон, самим Богом написанный в
сердцах людей.
Стабровский действительно любил Устеньку по-отцовски и сейчас невольно сравнивал ее с Дидей, сухой, выдержанной и насмешливой. У Диди не
было сердца, как уверяла мисс Дудль, и Стабровский раньше смеялся над этою институтскою фразой, а теперь невольно должен был с ней согласиться. Взять хоть настоящий случай. Устенька прожила у них в доме почти восемь лет, сроднилась со всеми, и на прощанье у Диди не нашлось ничего ей сказать, кроме насмешки.
Неточные совпадения
Хлестаков. Прощайте, Антон Антонович! Очень обязан за ваше гостеприимство. Я признаюсь от всего
сердца: мне нигде не
было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна! Прощайте, моя душенька Марья Антоновна!
Городничий. И не рад, что
напоил. Ну что, если хоть одна половина из того, что он говорил, правда? (Задумывается.)Да как же и не
быть правде? Подгулявши, человек все несет наружу: что на
сердце, то и на языке. Конечно, прилгнул немного; да ведь не прилгнувши не говорится никакая речь. С министрами играет и во дворец ездит… Так вот, право, чем больше думаешь… черт его знает, не знаешь, что и делается в голове; просто как будто или стоишь на какой-нибудь колокольне, или тебя хотят повесить.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел
было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго
сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные мысли внушаются юношеству.
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и
было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я
буду спокоен в
сердце.
Средь мира дольного // Для
сердца вольного //
Есть два пути.