Неточные совпадения
«Ничто так не поддерживает, как обливание водою и гимнастика», подумал он, ощупывая левой рукой
с золотым кольцом на безымяннике напруженный бисепс правой. Ему
оставалось еще сделать мулинэ (он всегда делал эти два движения перед долгим сидением заседания), когда дверь дрогнула. Кто-то хотел отворить ее. Председатель поспешно положил гири на место и отворил дверь.
Вслед за старушкой из двери залы гражданского отделения, сияя пластроном широко раскрытого жилета и самодовольным лицом, быстро вышел тот самый знаменитый адвокат, который сделал так, что старушка
с цветами
осталась не при чем, а делец, давший ему 10 тысяч рублей, получил больше 100 тысяч. Все глаза обратились на адвоката, и он чувствовал это и всей наружностью своей как бы говорил: «не нужно никих выражений преданности», и быстро прошел мимо всех.
Шенбок пробыл только один день и в следующую ночь уехал вместе
с Нехлюдовым. Они не могли дольше
оставаться, так как был уже последний срок для явки в полк.
Вверху стола сидел старик Корчагин; рядом
с ним,
с левой стороны, доктор,
с другой — гость Иван Иванович Колосов, бывший губернский предводитель, теперь член правления банка, либеральный товарищ Корчагина; потом
с левой стороны — miss Редер, гувернантка маленькой сестры Мисси, и сама четырехлетняя девочка;
с правой, напротив — брат Мисси, единственный сын Корчагиных, гимназист VI класса, Петя, для которого вся семья, ожидая его экзаменов,
оставалась в городе, еще студент-репетитор; потом слева — Катерина Алексеевна, сорокалетняя девица-славянофилка; напротив — Михаил Сергеевич или Миша Телегин, двоюродный брат Мисси, и внизу стола сама Мисси и подле нее нетронутый прибор.
Мисси вошла вместе
с Нехлюдовым к матери, но не
осталась в комнате.
Но зато в отношениях
с Катюшей не должно было
оставаться ничего недоговоренного.
В нынешнем году он был рассчитан хозяином после происшедшей неприятности хозяина
с рабочими и,
оставшись без места, ходил без дела по городу, пропивая
с себя последнее.
Оставалось одно последнее действие, состоявшее в том, что священник взял
с большого стола лежавший на нем золоченый крест
с эмалевыми медальончиками на концах и вышел
с ним на середину церкви.
Несколько раз в продолжение дня, как только она
оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства,
оставшись одна в комнате, где они спали вдвоем
с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта фотографию и долго неподвижно, лаская глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов, на фоне которых вышли изображенные лица его и ее и тетушек, смотрела на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться в особенности собою, своим молодым, красивым лицом
с вьющимися вокруг лба волосами.
Сначала как будто интересуются, а потом так и
остаются новые книги до половины неразрезанными, а старые
с неперевернутыми страницами.
Сняв в первой длинной комнате пальто и узнав от швейцара, что сенаторы все съехались, и последний только что прошел, Фанарин,
оставшись в своем фраке и белом галстуке над белой грудью,
с веселою уверенностью вошел в следующую комнату.
Когда меня после допроса раздели, одели в тюремное платье за №, ввели под своды, отперли двери, толкнули туда и заперли на замок и ушли, и
остался один часовой
с ружьем, который ходил молча и изредка заглядывал в щелку моей двери, — мне стало ужасно тяжело.
— Отвратительна животность зверя в человеке, — думал он, — но когда она в чистом виде, ты
с высоты своей духовной жизни видишь и презираешь ее, пал ли или устоял, ты
остаешься тем, чем был; но когда это же животное скрывается под мнимо-эстетической, поэтической оболочкой и требует перед собой преклонения, тогда, обоготворяя животное, ты весь уходишь в него, не различая уже хорошего от дурного.
— Совесть же моя требует жертвы своей свободой для искупления моего греха, и решение мое жениться на ней, хотя и фиктивным браком, и пойти за ней, куда бы ее ни послали,
остается неизменным»,
с злым упрямством сказал он себе и, выйдя из больницы, решительным шагом направился к большим воротам острога.
Сестра рассказала про детей, что они
остались с бабушкой,
с его матерью и, очень довольная тем, что спор
с ее мужем прекратился, стала рассказывать про то, как ее дети играют в путешествие, точно так же, как когда-то он играл
с своими двумя куклами —
с черным арапом и куклой, называвшейся француженкой.
До отхода пассажирского поезда,
с которым ехал Нехлюдов,
оставалось два часа. Нехлюдов сначала думал в этот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого утра, почувствовал себя до такой степени взволнованным и разбитым, что, сев на диванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость, что повернулся на бок, положил под щеку ладонь и тотчас же заснул.
Садовник, разговаривавший
с Тарасом, сидел не на своем месте и ушел на свое, так что подле и против Тараса были три места. Трое рабочих сели на этих местах, но, когда Нехлюдов подошел к ним, вид его господской одежды так смутил их, что они встали, чтобы уйти, но Нехлюдов просил их
остаться, а сам присел на ручку лавки к проходу.
Не простясь
с англичанином, Нехлюдов попросил надзителя проводить его на двор и, чувствуя необходимость
остаться одному, чтобы обдумать всё то, что он испытал в нынешний вечер, он уехал в гостиницу.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного
осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Артемий Филиппович. Человек десять
осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок.
С тех пор, как я принял начальство, — может быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Осталась я
с золовками, // Со свекром, со свекровушкой, // Любить-голубить некому, // А есть кому журить!
Случись, работой, хлебушком // Ему бы помогли, // А вынуть два двугривенных — // Так сам ни
с чем
останешься.
У батюшки, у матушки //
С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог
с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!