Неточные совпадения
«И извозчики знают о моих отношениях к Корчагиным», подумал Нехлюдов, и нерешенный вопрос, занимавший его постоянно в последнее время: следует или не следует жениться на Корчагиной, стал перед ним, и он, как в большинстве вопросов, представлявшихся ему в это время, никак,
ни в
ту ни в
другую сторону, не мог решить его.
Он пришел в столовую. Тетушки нарядные, доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из
того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее в коридоре. Он
ни о чем
другом не мог думать. Когда она входила в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Товарищ прокурора говорил очень долго, с одной стороны стараясь вспомнить все
те умные вещи, которые он придумал, с
другой стороны, главное,
ни на минуту не остановиться, а сделать так, чтобы речь его лилась, не умолкая, в продолжение часа с четвертью.
Слушая
то Софью Васильевну,
то Колосова, Нехлюдов видел, во-первых, что
ни Софье Васильевне
ни Колосову нет никакого дела
ни до драмы
ни друг до
друга, а что если они говорят,
то только для удовлетворения физиологической потребности после еды пошевелить мускулами языка и горла; во-вторых,
то, что Колосов, выпив водки, вина, ликера, был немного пьян, не так пьян, как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку.
Другой надзиратель, внутри здания, дотрагиваясь рукой до каждого, также считал проходивших в следующие двери, с
тем чтобы при выпуске, проверив счет, не оставить
ни одного посетителя в тюрьме и не выпустить
ни одного заключенного.
Он испытывал к ней теперь чувство такое, какого он никогда не испытывал прежде
ни к ней
ни к кому-либо
другому, в котором не было ничего личного: он ничего не желал себе от нее, а желал только
того, чтобы она перестала быть такою, какою она была теперь, чтобы она пробудилась и стала такою, какою она была прежде.
— Не знаю, либерал ли я или что
другое, — улыбаясь, сказал Нехлюдов, всегда удивлявшийся на
то, что все его причисляли к какой-то партии и называли либералом только потому, что он, судя человека, говорил, что надо прежде выслушать его, что перед судом все люди равны, что не надо мучать и бить людей вообще, а в особенности таких, которые не осуждены. — Не знаю, либерал ли я или нет, но только знаю, что теперешние суды, как они
ни дурны, всё-таки лучше прежних.
Очевидно было, что, как
ни искусны и
ни стары и привычны были доводы, позволяющие людям делать зло
другим, не чувствуя себя за него ответственными, смотритель не мог не сознавать, что он один из виновников
того горя, которое проявлялось в этой комнате; и ему, очевидно, было ужасно тяжело.
— Где узнать?
Ни в жизнь не узнала бы. Совсем вся лицо
другая. Ведь, я чай, лет десять с
тех пор-то!
Это была привлекательная, страстная натура, человек, желавший во что бы
то ни стало наслаждаться, никогда не видавший людей, которые бы для чего-либо воздерживались от своего наслаждения и никогда не слыхавший слова о
том, чтобы была какая-нибудь
другая цель в жизни, кроме наслаждения.
И несмотря на
то, что между ними не было сказано
ни одного слова, во взгляде, которым они обменялись, было признание
того, что они помнят и важны
друг для
друга.
Всё это были как будто нарочно выдуманные учреждения для произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя было достигнуть
ни при каких
других условиях, с
тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат среди всего народа.
Но в действительности не было никакого подобия
ни того,
ни другого,
ни третьего,
ни четвертого.
Так выяснилась ему теперь мысль о
том, что единственное и несомненное средство спасения от
того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в
том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными
ни наказывать
ни исправлять
других людей.
Неточные совпадения
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут
ни из
того ни из
другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно, как будто с каким-нибудь Добчинским.
Я
ни от кого их не таю для
того, чтоб
другие в подобном положении нашлись меня умнее.
Стародум. От двора, мой
друг, выживают двумя манерами. Либо на тебя рассердятся, либо тебя рассердят. Я не стал дожидаться
ни того,
ни другого. Рассудил, что лучше вести жизнь у себя дома, нежели в чужой передней.
Скотинин. Ох, братец,
друг ты мой сердешный! Со мною чудеса творятся. Сестрица моя вывезла меня скоро-наскоро из моей деревни в свою, а коли так же проворно вывезет меня из своей деревни в мою,
то могу пред целым светом по чистой совести сказать: ездил я
ни по что, привез ничего.
Стародум. Как! А разве
тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен
ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе человека, который бы всю свою знатность устремил на
то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до
того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой
друг, счастлив ли
тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?