Неточные совпадения
В сделанный перерыв из этой залы вышла та самая старушка, у которой гениальный адвокат сумел отнять ее имущество в пользу дельца,
не имевшего на это имущество никакого права, — это знали и судьи, а тем
более истец и его адвокат; но придуманный ими ход был такой, что нельзя было
не отнять имущество у старушки и
не отдать его дельцу.
—
Не могу теперь. Позвольте
не говорить. Случилось то, чтò я еще
не успел вполне обдумать, — сказал он и покраснел еще
более.
Это было тем
более отвратительно, что в этой же комнате три месяца тому назад лежала эта женщина, ссохшаяся, как мумия, и всё-таки наполнявшая мучительно тяжелым запахом, который ничем нельзя было заглушить,
не только всю комнату, но и весь дом.
Мальчишка в одной рубашонке пробегал мимо нее и приговаривал всё одно и то же: «ишь,
не поймала!» Старушка эта, обвинявшаяся вместе с сыном в поджоге, переносила свое заключение с величайшим добродушием, сокрушаясь только о сыне, сидевшем с ней одновременно в остроге, но
более всего о своем старике, который, она боялась, совсем без нее завшивеет, так как невестка ушла, и его обмывать некому.
Давно он
не встречал дня с такой энергией. Вошедшей к нему Аграфене Петровне он тотчас же с решительностью, которой он сам
не ожидал от себя, объявил, что
не нуждается
более в этой квартире и в ее услугах. Молчаливым соглашением было установлено, что он держит эту большую и дорогую квартиру для того, чтобы в ней жениться. Сдача квартиры, стало быть, имела особенное значение. Аграфена Петровна удивленно посмотрела на него.
Как только сделан был первый перерыв, Нехлюдов встал и вышел в коридор с намерением уже больше
не возвращаться в суд. Пускай с ним делают, что хотят, но участвовать в этой ужасной и гадкой глупости он
более не может.
— Я заявил и
более никуда
не пойду, — сердито проговорил Нехлюдов.
— Нельзя здесь дожидаться, пожалуйте в контору, — опять обратился фельдфебель к Нехлюдову, и Нехлюдов уже хотел уходить, когда из задней двери вышел смотритель, еще
более смущенный, чем его подчиненные. Он
не переставая вздыхал. Увидав Нехлюдова, он обратился к надзирателю.
— В остроге есть одно лицо, которым я очень интересуюсь (при слове острог лицо Масленникова сделалось еще
более строго), и мне хотелось бы иметь свидание
не в общей, а в конторе, и
не только в определенные дни, но и чаще. Мне сказали, что это от тебя зависит.
Молодой человек всё вертел бумажку, и лицо его становилось всё
более и
более злым, — так велики были усилия, которые он делал, чтобы
не заразиться чувством матери.
За месяц тому назад Нехлюдов сказал бы себе, что изменить существующий порядок он
не в силах, что управляет имением
не он, — и
более или менее успокоился бы, живя далеко от имения и получая с него деньги.
Это
не было разрешение вопроса, но это был шаг к его разрешению: это был переход от
более грубой к менее грубой форме насилия.
Но женитьба очень скоро оказалась еще
более «
не то», чем служба и придворная должность.
Ребенок, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами, было существо совершенно чуждое отцу, в особенности потому, что оно было ведено совсем
не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание и даже нежелание понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь дома очень тяжелою. Так что семейная жизнь оказалась еще
более «
не то», чем служба и придворное назначение.
Более же всего «
не то» было его отношение к религии.
— Да я-то
не знала. Думаю — я выдала. Хожу, хожу от стены до стены,
не могу
не думать. Думаю: выдала. Лягу, закроюсь и слышу — шепчет кто-то мне на ухо: выдала, выдала Митина, Митина выдала. Знаю, что это галлюцинация, и
не могу
не слушать. Хочу заснуть —
не могу, хочу
не думать — тоже
не могу. Вот это было ужасно! — говорила Лидия, всё
более и
более волнуясь, наматывая на палец прядь волос и опять разматывая ее и всё оглядываясь.
— Да, кабы
не вы, погибла бы совсем, — сказала тетка. — Спасибо вам. Видеть же вас я хотела затем, чтобы попросить вас передать письмо Вере Ефремовне, — сказала она, доставая письмо из кармана. — Письмо
не запечатано, можете прочесть его и разорвать или передать, — что найдете
более сообразным с вашими убеждениями, — сказала она. — В письме нет ничего компрометирующего.
Но это
не только
не смягчило, а, напротив, еще
более раздражило его против нее.
Эти так называемые испорченные, преступные, ненормальные типы были, по мнению Нехлюдова,
не что иное, как такие же люди, как и те, перед которыми общество виновато
более, чем они перед обществом, но перед которыми общество виновато
не непосредственно перед ними самими теперь, а в прежнее время виновато прежде еще перед их родителями и предками.
Из этих людей особенно в этом отношении поразил его рецидивист вор Охотин, незаконный сын проститутки, воспитанник ночлежного дома, очевидно до 30 лет жизни никогда
не встречавший людей
более высокой нравственности, чем городовые, и смолоду попавший в шайку воров и вместе с тем одаренный необыкновенным даром комизма, которым он привлекал к себе людей.
— Я слышал, что
не только сопровождать, но и
более.
—
Не понимаю, а если понимаю, то
не согласен. Земля
не может
не быть чьей-нибудь собственностью. Если вы ее разделите, — начал Игнатий Никифорович с полной и спокойной уверенностью о том, что Нехлюдов социалист и что требования теории социализма состоят в том, чтобы разделить всю землю поровну, а что такое деление очень глупо, и он легко может опровергнуть его, — если вы ее нынче разделите поровну, завтра она опять перейдет в руки
более трудолюбивых и способных.
Но, взглянув на часы, он увидал, что теперь уже некогда, и надо торопиться, чтобы
не опоздать к выходу партии. Второпях собравшись и послав с вещами швейцара и Тараса, мужа Федосьи, который ехал с ним, прямо на вокзал, Нехлюдов взял первого попавшегося извозчика и поехал в острог. Арестантский поезд шел за два часа до почтового, на котором ехал Нехлюдов, и потому он совсем рассчитался в своих номерах,
не намереваясь
более возвращаться.
Арестанты уже
более трех часов стояли в рядах, и
не в тени, а на солнце, ожидая очереди.
— Что за сборище? — послышался вдруг решительный, начальственный голос, и к собравшейся вокруг арестанта кучке людей быстрыми шагами подошел околоточный в необыкновенно чистом и блестящем кителе и еще
более блестящих высоких сапогах. — Разойтись! Нечего тут стоять! — крикнул он на толпу, еще
не видя, зачем собралась толпа.
Нехлюдов между тем смотрел на мертвеца, которого теперь никто
не заслонял
более, и лицо которого, прежде скрытое шапкой, было всё видно.
Не говоря уже о том, что по лицу этому видно было, какие возможности духовной жизни были погублены в этом человеке, — по тонким костям рук и скованных ног и по сильным мышцам всех пропорциональных членов видно было, какое это было прекрасное, сильное, ловкое человеческое животное, как животное, в своем роде гораздо
более совершенное, чем тот буланый жеребец, зa порчу которого так сердился брандмайор.
Но сейчас же ему стало совестно за свою холодность к сестре. «Отчего
не сказать ей всего, что я думаю? — подумал он. — И пускай и Аграфена Петровна услышит», сказал он себе, взглянув на старую горничную. Присутствие Аграфены Петровны еще
более поощряло его повторить сестре свое решение.
Подойдя к месту шума, Марья Павловна и Катюша увидали следующее: офицер, плотный человек с большими белокурыми усами, хмурясь, потирал левою рукой ладонь правой, которую он зашиб о лицо арестанта, и
не переставая произносил неприличные, грубые ругательства. Перед ним, отирая одной рукой разбитое в кровь лицо, а другой держа обмотанную платком пронзительно визжавшую девчонку, стоял в коротком халате и еще
более коротких штанах длинный, худой арестант с бритой половиной головы.
Только после перевода ее к политическим он
не только убедился в неосновательности своих опасений, но, напротив, с каждым свиданием с нею стал замечать всё
более и
более определяющуюся в ней ту внутреннюю перемену, которую он так сильно желал видеть в ней.
Так что некоторых из своих новых знакомых Нехлюдов
не только уважал, но и полюбил всей душой, к другим же оставался
более чем равнодушен.
И в-пятых, наконец, всем людям, подвергнутым этим воздействиям, внушалось самым убедительным способом, а именно посредством всякого рода бесчеловечных поступков над ними самими, посредством истязания детей, женщин, стариков, битья, сечения розгами, плетьми, выдавания премии тем, кто представит живым или мертвым убегавшего беглого, разлучения мужей с женами и соединения для сожительства чужих жен с чужими мужчинами, расстреляния, вешания, — внушалось самым убедительным способом то, что всякого рода насилия, жестокости, зверства
не только
не запрещаются, но разрешаются правительством, когда это для него выгодно, а потому тем
более позволено тем, которые находятся в неволе, нужде и бедствиях.
И что
более всего удивляло его, это было то, что всё делалось
не нечаянно,
не по недоразумению,
не один раз, а что всё это делалось постоянно, в продолжение сотни лет, с той только разницей, что прежде это были с рваными носами и резанными ушами, потом клейменые, на прутах, а теперь в наручнях и движимые паром, а
не на подводах.
Рассуждение о том, что то, что возмущало его, происходило, как ему говорили служащие, от несовершенства устройства мест заключения и ссылки, и что это всё можно поправить, устроив нового фасона тюрьмы, —
не удовлетворяло Нехлюдова, потому что он чувствовал, что то, что возмущало его, происходило
не от
более или менее совершенного устройства мест заключения.
13. И если случится найти ее, то, истинно говорю вам, он радуется о ней
более, нежели о девяноста девяти
не заблудившихся.