Неточные совпадения
Самгин не встречался
с ним несколько месяцев, даже не вспоминал о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил
на него, схватил за локоть, встряхнул руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая
запах вина, быстро выразил радость
встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками
на Мурманскую дорогу.
Он
встретил нас в самый день приезда и, сняв меня, как перышко,
с козел, галантно помог матери выйти из коляски. При этом
на меня
пахнуло от этого огромного человека
запахом перегара, и мать, которая уже знала его раньше, укоризненно покачала головой. Незнакомец стыдливо окосил глаза, и при этом я невольно заметил, что горбатый сизый нос его свернут совершенно «набекрень», а глаза как-то уныло тусклы…
Но, почти помимо их сознания, их чувственность — не воображение, а простая, здоровая, инстинктивная чувственность молодых игривых самцов — зажигалась от Нечаянных
встреч их рук
с женскими руками и от товарищеских услужливых объятий, когда приходилось помогать барышням входить в лодку или выскакивать
на берег, от нежного
запаха девичьих одежд, разогретых солнцем, от женских кокетливо-испуганных криков
на реке, от зрелища женских фигур, небрежно полулежащих
с наивной нескромностью в зеленой траве, вокруг самовара, от всех этих невинных вольностей, которые так обычны и неизбежны
на пикниках, загородных прогулках и речных катаниях, когда в человеке, в бесконечной глубине его души, тайно пробуждается от беспечного соприкосновения
с землей, травами, водой и солнцем древний, прекрасный, свободный, но обезображенный и напуганный людьми зверь.
— Зверь ты этакий! — сказала она,
встречая его
на крыльце, — как тебя еще земля держит, зверя плотоядного? Кровью от тебя
пахнет, душегубец! Как смел ты к святому угоднику Сергию явиться после твоего московского дела? Гром господень убьет тебя, окаянного, вместе
с дьявольским полком твоим!
С раннего утра передняя была полна аристократами Белого Поля; староста стоял впереди в синем кафтане и держал
на огромном блюде страшной величины кулич, за которым он посылал десятского в уездный город; кулич этот издавал
запах конопляного масла, готовый остановить всякое дерзновенное покушение
на целость его; около него, по бортику блюда, лежали апельсины и куриные яйца; между красивыми и величавыми головами наших бородачей один только земский отличался костюмом и видом: он не только был обрит, но и порезан в нескольких местах, оттого что рука его (не знаю, от многого ли письма или оттого, что он никогда не
встречал прелестное сельское утро не выпивши,
на мирской счет, в питейном доме кружечки сивухи) имела престранное обыкновение трястись, что ему значительно мешало отчетливо нюхать табак и бриться;
на нем был длинный синий сюртук и плисовые панталоны в сапоги, то есть он напоминал собою известного зверя в Австралии, орниторинха, в котором преотвратительно соединены зверь, птица и амфибий.