Неточные совпадения
Подстегнув и подтянув правую пристяжную и пересев на козлах бочком, так, чтобы вожжи приходились направо, ямщик, очевидно щеголяя, прокатил по большой улице и, не сдерживая хода, подъехал к реке, через которую переезд был на
пароме.
Паром был на середине быстрой реки и шел с той стороны. На этой стороне
десятка два возов дожидались. Нехлюдову пришлось дожидаться недолго. Забравший высоко вверх против течения
паром, несомый быстрой водой, скоро подогнался к доскам пристани.
И лишь только смолкает, желая передохнуть немного, Варварушка, четыре
десятка пар сияющих любопытством и восторгом глазенок поднимаются на нее с плохо скрытым разочарованием и мольбою..
Полонез сменился нежными, замирающими звуками ласкающего вальса. Кавалеры торопливо натягивали перчатки и спешили пригласить «дам» — из числа старших институток. Минута — и
десятки пар грациозно закружились в вальсе. Вон белокурая Ирочка несется, тонкая и стройная, согнув немного талию, с длинным, угреватым лицеистом, а вон Михайлова кружится как волчок с каким-то розовым белобрысым пажом.
Неточные совпадения
Помимо складу винного, // Харчевни, ресторации, //
Десятка штофных лавочек, // Трех постоялых двориков, // Да «ренскового погреба», // Да
пары кабаков.
В девяти верстах от Натарской станции мы переправились через речку Амгу, впадающую в Маю, на
пароме первобытной постройки, то есть на
десятке связанных лыками бревен и больше ничего, а между тем на нем стояла телега и тройка лошадей.
Плохонький зал, переделанный из какой-то оранжереи, был скупо освещен
десятком ламп; по стенам висели безобразные гирлянды из еловой хвои, пересыпанной бумажными цветами. Эти гирлянды придавали всему залу похоронный характер. Около стен, на вытертых диванчиках, цветной шпалерой разместились дамы; в глубине, в маленькой эстраде, заменявшей сцену, помещался оркестр; мужчины жались около дверей.
Десятка два
пар кружились по залу, подымая облако едкой пыли.
Вот и карты розданы. Взял дед свои в руки — смотреть не хочется, такая дрянь: хоть бы на смех один козырь. Из масти
десятка самая старшая,
пар даже нет; а ведьма все подваливает пятериками. Пришлось остаться дурнем! Только что дед успел остаться дурнем, как со всех сторон заржали, залаяли, захрюкали морды: «Дурень! дурень! дурень!»
В темноте тащится ночной благоуханный обоз —
десятка полтора бочек, запряженных каждая
парой ободранных, облезлых кляч. Между бочкой и лошадью на телеге устроено веревочное сиденье, на котором дремлет «золотарь» — так звали в Москве ассенизаторов.