То, что, судя по ее прошедшему и теперешнему положению, всякий, и между прочим угреватый фельдшер, считал себя в праве оскорблять ее и удивлялся ее отказу, было ей ужасно обидно и
вызывало в ней жалость к самой себе и слезы.
Немного погодя следователь сидел в черной половине за столом и пил чай, а сотский Лошадин стоял у двери и говорил. Это был старик за шестьдесят лет, небольшого роста, очень худой, сгорбленный, белый, на лице наивная улыбка, глаза слезились, и всё он почмокивал, точно сосал леденец. Он был в коротком полушубке и в валенках и не выпускал из рук палки. Молодость следователя, по-видимому,
вызывала в нем жалость, и потому, вероятно, он говорил ему «ты».
Неточные совпадения
Он у постели больной жены
в первый раз
в жизни отдался тому чувству умиленного сострадания, которое
в нем
вызывали страдания других людей и которого он прежде стыдился, как вредной слабости; и
жалость к ней, и раскаяние
в том, что он желал ее смерти, и, главное, самая радость прощения сделали то, что он вдруг почувствовал не только утоление своих страданий, но и душевное спокойствие, которого он никогда прежде не испытывал.
Черные глаза ее необыкновенно обильно вспотели слезами, и эти слезы показались Климу тоже черными. Он смутился, — Лидия так редко плакала, а теперь,
в слезах, она стала похожа на других девочек и, потеряв свою несравненность,
вызвала у Клима чувство, близкое
жалости. Ее рассказ о брате не тронул и не удивил его, он всегда ожидал от Бориса необыкновенных поступков. Сняв очки, играя ими, он исподлобья смотрел на Лидию, не находя слов утешения для нее. А утешить хотелось, — Туробоев уже уехал
в школу.
Потом, она так доступна чувству сострадания,
жалости! У ней нетрудно
вызвать слезы; к сердцу ее доступ легок.
В любви она так нежна; во всех ее отношениях ко всем столько мягкости, ласкового внимания — словом, она женщина!
Мне кажется, что наибольшую
жалость вызывает неисполненность надежд, с которыми человек и животное входят
в мир.
Рассказ прошел по мне электрической искрой.
В памяти, как живая, стала простодушная фигура Савицкого
в фуражке с большим козырем и с наивными глазами. Это воспоминание
вызвало острое чувство
жалости и еще что-то темное, смутное, спутанное и грозное. Товарищ… не
в карцере, а
в каталажке, больной, без помощи, одинокий… И посажен не инспектором… Другая сила, огромная и стихийная, будила теперь чувство товарищества, и сердце невольно замирало от этого
вызова. Что делать?