— Слушаю-с, — ответил Василий и
взялся за голову лошади. — А уж сев, Константин Дмитрич, — сказал он заискивая, — первый сорт. Только ходить страсть! По пудовику на лапте волочишь.
Меня встретил хозяин, тотчас же шмыгнувший в мою комнату. Он смотрел не так решительно, как вчера, но был в необыкновенно возбужденном состоянии, так сказать, на высоте события. Я ничего не сказал ему, но, отойдя в угол и
взявшись за голову руками, так простоял с минуту. Он сначала подумал было, что я «представляюсь», но под конец не вытерпел и испугался.
— Однако позвольте взглянуть, как там напечатано, — сказал Калинович и, взяв книжку журнала, хотел было читать, но остановился… — Нет, не могу, — проговорил он, опять
берясь за голову, — какое сильное, однако, чувство, видеть свое произведение в печати… читать даже не могу!
— Как нет… когда он сам мне говорил это?.. Позови мне лучше хозяина, — ты ничего тут не знаешь!.. — говорила Елена,
берясь за голову и чувствуя, что она начинает терять всякую нить к пониманию.
Маша. Что же делать! (
Берется за голову.) Он казался мне сначала странным, потом я жалела его… потом полюбила… полюбила с его голосом, его словами, несчастьями, двумя девочками…
Неточные совпадения
Вдруг смех заставил его поднять
голову. Это Кити засмеялась. Ребенок
взялся за грудь.
— Признаюсь, — сказал Чичиков, наклоня
голову набок и
взявшись рукою
за ручку кресел, — еду я, покамест, не столько по своей нужде, сколько по нужде другого.
И он положил
голову на прежнее место. Старик поднялся, сел на кресло и,
взявшись за подбородок, стал кусать себе пальцы…
Говорил он не озлобленно, а как человек, хотя и рассерженный, но хорошо знающий, как надобно исправлять чужие ошибки, и готовый немедля
взяться за это. В полосатой фуфайке жокея, в каких-то необыкновенного цвета широких кальсонах, он доставал из корзины свертки и, наклонив кудлатую
голову, предлагал Самгину:
Она положила перо, склонила опять
голову в ладони, закрыла глаза, собираясь с мыслями. Но мысли не вязались, путались, мешала тоска, биение сердца. Она прикладывала руку к груди, как будто хотела унять боль, опять
бралась за перо,
за бумагу и через минуту бросала.