Неточные совпадения
Он не шатался, не говорил глупостей, но
был в ненормальном, возбужденно-довольном собою состоянии; в-третьих, Нехлюдов видел то, что княгиня Софья Васильевна
среди разговора с беспокойством смотрела на окно, через которое до нее начинал доходить косой луч солнца, который мог слишком ярко осветить ее старость.
Все
были в белых косынках, кофтах и юбках, и только изредка
среди них попадались женщины в своих цветных одеждах.
Это
было не живое рабство, как то, которое
было отменено в 61-м году, рабство определенных лиц хозяину, но рабство общее всех безземельных или малоземельных крестьян большим землевладельцам вообще и преимущественно, а иногда и исключительно тем,
среди которых жили крестьяне.
Он приготовился к мысли о поездке в Сибирь, о жизни
среди сосланных и каторжных, и ему трудно
было себе представить, как бы он устроил свою жизнь и жизнь Масловой, если бы ее оправдали.
Среди женщин же слышен
был несмолкаемый говор.
Taк что коляска должна
была дождаться прохождения всего шествия и тронулась только тогда, когда прогремел последний ломовой с мешками и сидящими на них арестантками,
среди которых истерическая женщина, затихшая
было, увидав богатую коляску, начала опять рыдать и взвизгивать.
Различие их от обыкновенных людей, и в их пользу, состояло в том, что требования нравственности
среди них
были выше тех, которые
были приняты в кругу обыкновенных людей.
— Ну, вот и князь наш объявился, — сказал он, ставя чайник
среди чашек и передавая хлеб Масловой. — Чудесные штуки мы накупили, — проговорил он, скидывая полушубок и швыряя его через головы в угол нар. — Маркел молока и яиц купил; просто бал нынче
будет. А Кирилловна всё свою эстетическую чистоту наводит, — сказал он улыбаясь, глядя на Ранцеву. — Ну, теперь заваривай чай, — обратился он к ней.
Он так и сделал: сначала поступил писарем в большое село, но скоро
был арестован за то, что читал крестьянам книжки и устроил
среди них потребительное и производительное товарищество.
— Дело мое к вам в следующем, — начал Симонсон, когда-тo они вместе с Нехлюдовым вышли в коридор. В коридоре
было особенно слышно гуденье и взрывы голосов
среди уголовных. Нехлюдов поморщился, но Симонсон, очевидно, не смущался этим. — Зная ваше отношение к Катерине Михайловне, — начал он, внимательно и прямо своими добрыми глазами глядя в лицо Нехлюдова, — считаю себя обязанным, — продолжал он, но должен
был остановиться, потому что у самой двери два голоса кричали враз, о чем-то споря...
Всё это
были как будто нарочно выдуманные учреждения для произведения сгущенного до последней степени такого разврата и порока, которого нельзя
было достигнуть ни при каких других условиях, с тем чтобы потом распространить в самых широких размерах эти сгущенные пороки и разврат
среди всего народа.
Сотни тысяч людей ежегодно доводились до высшей степени развращения, и когда они
были вполне развращены, их выпускали на волю, для того чтобы они разносили усвоенное ими в тюрьмах развращение
среди всего народа.
Перед домом и за домом
был сад, в котором
среди облетевших, торчащих голыми сучьями осин и берез густо и темно зеленели
ели, сосны и пихты.
Но, как человек от природы умный и добрый, он очень скоро почувствовал невозможность такого примирения и, чтобы не видеть того внутреннего противоречия, в котором он постоянно находился, всё больше и больше отдавался столь распространенной
среди военных привычке
пить много вина и так предался этой привычке, что после тридцатипятилетней военной службы сделался тем, что врачи называют алкоголиком.
Эта тонкая лесть и вся изящно-роскошная обстановка жизни в доме генерала сделали то, что Нехлюдов весь отдался удовольствию красивой обстановки, вкусной пищи и легкости и приятности отношений с благовоспитанными людьми своего привычного круга, как будто всё то,
среди чего он жил в последнее время,
был сон, от которого он проснулся к настоящей действительности.
Губернатор этот
был ценим хозяином дома за то, что
среди взяточников он один не брал взяток.
Нехлюдов переводил слова англичанина и смотрителя, не вникая в смысл их, совершенно неожиданно для себя смущенный предстоящим свиданием. Когда
среди фразы, переводимой им англичанину, он услыхал приближающиеся шаги, и дверь конторы отворилась, и, как это
было много раз, вошел надзиратель и за ним повязанная платком, в арестантской кофте Катюша, он, увидав ее, испытал тяжелое чувство.
Точно так же, как пчелы, теперь вившиеся вокруг него, угрожавшие ему и развлекавшие его, лишали его полного физического спокойствия, заставляли его сжиматься, избегая их, так точно заботы, обступив его с той минуты, как он сел в тележку, лишали его свободы душевной; но это продолжалось только до тех пор, пока он
был среди них. Как, несмотря на пчел, телесная сила была вся цела в нем, так и цела была вновь сознанная им его духовная сила.
Неточные совпадения
Мельком, словно во сне, припоминались некоторым старикам примеры из истории, а в особенности из эпохи, когда градоначальствовал Бородавкин, который навел в город оловянных солдатиков и однажды, в минуту безумной отваги, скомандовал им:"Ломай!"Но ведь тогда все-таки
была война, а теперь… без всякого повода…
среди глубокого земского мира…
Результатом такой усиленной административной деятельности
было то, что к концу его градоначальничества Глупов представлял беспорядочную кучу почерневших и обветшавших изб,
среди которых лишь съезжий дом гордо высил к небесам свою каланчу.
Читая эти письма, Грустилов приходил в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур,
среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только
будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ
будет назначен Парамоша.
Действительно, это
был он.
Среди рдеющего кругом хвороста темная, полудикая фигура его казалась просветлевшею. Людям виделся не тот нечистоплотный, блуждающий мутными глазами Архипушко, каким его обыкновенно видали, не Архипушко, преданный предсмертным корчам и, подобно всякому другому смертному, бессильно борющийся против неизбежной гибели, а словно какой-то энтузиаст, изнемогающий под бременем переполнившего его восторга.
Среди этой общей тревоги об шельме Анельке совсем позабыли. Видя, что дело ее не выгорело, она под шумок снова переехала в свой заезжий дом, как будто за ней никаких пакостей и не водилось, а паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский завели кондитерскую и стали торговать в ней печатными пряниками. Оставалась одна Толстопятая Дунька, но с нею совладать
было решительно невозможно.