Неточные совпадения
Лесничий
был женатый человек, но, точно так же как и становой, с
первого же дня начал приставать к Катюше.
Она с соболезнованием смотрела теперь на ту каторжную жизнь, которую вели в
первых комнатах бледные, с худыми руками прачки, из которых некоторые уже
были чахоточные, стирая и гладя в тридцатиградусном мыльном пару с открытыми летом и зимой окнами, и ужасалась мысли о том, что и она могла поступить в эту каторгу.
Так прожила Маслова семь лет. За это время она переменила два дома и один раз
была в больнице. На седьмом году ее пребывания в доме терпимости и на восьмом году после
первого падения, когда ей
было 26 лет, с ней случилось то, за что ее посадили в острог и теперь вели на суд, после шести месяцев пребывания в тюрьме с убийцами и воровками.
Все вещи, которые он употреблял, — принадлежности туалета: белье, одежда, обувь, галстуки, булавки, запонки, —
были самого
первого, дорогого сорта, незаметные, простые, прочные и ценные.
Выбрав из десятка галстуков и брошек те, какие
первые попались под руку, — когда-то это
было ново и забавно, теперь
было совершенно всё равно, — Нехлюдов оделся в вычищенное и приготовленное на стуле платье и вышел, хотя и не вполне свежий, но чистый и душистый, в длинную, с натертым вчера тремя мужиками паркетом столовую с огромным дубовым буфетом и таким же большим раздвижным столом, имевшим что-то торжественное в своих широко расставленных в виде львиных лап резных ножках.
А между тем, кроме той обычной нерешительности перед женитьбой людей не
первой молодости и не страстно влюбленных, у Нехлюдова
была еще важная причина, по которой он, если бы даже и решился, не мог сейчас сделать предложения.
Письмо это
было и приятно и неприятно Нехлюдову, Приятно
было чувствовать свою власть над большою собственностью и неприятно
было то, что во время своей
первой молодости он
был восторженным последователем Герберта Спенсера и в особенности, сам
будучи большим землевладельцем,
был поражен его положением в «Social statics» о том, что справедливость не допускает частной земельной собственности.
Первого он не мог сделать, потому что у него не
было никаких, кроме земли, средств существования.
В пользу женитьбы вообще
было, во-первых, то, что женитьба, кроме приятностей домашнего очага, устраняя неправильность половой жизни, давала возможность нравственной жизни; во-вторых, и главное, то, что Нехлюдов надеялся, что семья, дети дадут смысл его теперь бессодержательной жизни. Это
было за женитьбу вообще. Против же женитьбы вообще
было, во-первых, общий всем немолодым холостякам страх за лишение свободы и, во-вторых, бессознательный страх перед таинственным существом женщины.
В пользу же в частности женитьбы именно на Мисси (Корчагину звали Мария и, как во всех семьях известного круга, ей дали прозвище) —
было, во-первых, то, что она
была породиста и во всем, от одежды до манеры говорить, ходить, смеяться, выделялась от простых людей не чем-нибудь исключительным, а «порядочностью», — он не знал другого выражения этого свойства и ценил это свойство очень высоко; во-вторых, еще то, что она выше всех других людей ценила его, стало
быть, по его понятиям, понимала его.
Против же женитьбы на Мисси в частности
было, во-первых, то, что очень вероятно можно бы
было найти девушку имеющую еще гораздо больше достоинств, чем Мисси, и потому более достойную его, и, во-вторых, то, что ей
было 27 лет, и потому, наверное, у нее
были уже прежние любови, — и эта мысль
была мучительной для Нехлюдова.
То же, что он выговаривал хорошо по-английски, по-французски и по-немецки, что на нем
было белье, одежда, галстук и запонки от самых
первых поставщиков этих товаров, никак не могло служить — он сам понимал — причиной признания своего превосходства.
Он в
первый раз понял тогда всю жестокость и несправедливость частного землевладения и,
будучи одним из тех людей, для которых жертва во имя нравственных требований составляет высшее духовное наслаждение, он решил не пользоваться правом собственности на землю и тогда же отдал доставшуюся ему по наследству от отца землю крестьянам.
И в
первое время это отречение от себя
было неприятно, но продолжалось это неприятное чувство очень недолго, и очень скоро Нехлюдов, в это же время начав курить и
пить вино, перестал испытывать это неприятное чувство и даже почувствовал большое облегчение.
Он догнал ее еще раз, опять обнял и поцеловал в шею. Этот поцелуй
был совсем уже не такой, как те
первых два поцелуя: один бессознательный за кустом сирени и другой нынче утром в церкви. Этот
был страшен, и она почувствовала это.
Тот животный человек, который жил в нем, не только поднял теперь голову, но затоптал себе под ноги того духовного человека, которым он
был в
первый приезд свой и даже сегодня утром в церкви, и этот страшный животный человек теперь властвовал один в его душе.
В зале
были новые лица — свидетели, и Нехлюдов заметил, что Маслова несколько раз взглядывала, как будто не могла оторвать взгляда от очень нарядной, в шелку и бархате, толстой женщины, которая, в высокой шляпе с большим бантом и с элегантным ридикюлем на голой до локтя руке, сидела в
первом ряду перед решеткой. Это, как он потом узнал,
была свидетельница, хозяйка того заведения, в котором жила Маслова.
Страх перед позором, которым он покрыл бы себя, если бы все здесь, в зале суда, узнали его поступок, заглушал происходившую в нем внутреннюю работу. Страх этот в это
первое время
был сильнее всего.
То, а не другое решение принято
было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго свое резюме, в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «да—виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов
был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не
был в комнате, он выходил в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором всё скорей кончается.
Старшина с торжественным видом нес лист. Он подошел к председателю и подал его. Председатель прочел и, видимо, удивленный, развел руками и обратился к товарищам, совещаясь. Председатель
был удивлен тем, что присяжные, оговорив
первое условие: «без умысла ограбления», не оговорили второго: «без намерения лишить жизни». Выходило по решению присяжных, что Маслова не воровала, не грабила, а вместе с тем отравила человека без всякой видимой цели.
Слушая то Софью Васильевну, то Колосова, Нехлюдов видел, во-первых, что ни Софье Васильевне ни Колосову нет никакого дела ни до драмы ни друг до друга, а что если они говорят, то только для удовлетворения физиологической потребности после еды пошевелить мускулами языка и горла; во-вторых, то, что Колосов,
выпив водки, вина, ликера,
был немного пьян, не так пьян, как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку.
«Ведь я любил ее, истинно любил хорошей, чистой любовью в эту ночь, любил ее еще прежде, да еще как любил тогда, когда я в
первый раз жил у тетушек и писал свое сочинение!» И он вспомнил себя таким, каким он
был тогда.
Так он очищался и поднимался несколько раз; так это
было с ним в
первый раз, когда он приехал на лето к тетушкам. Это
было самое живое, восторженное пробуждение. И последствия его продолжались довольно долго. Потом такое же пробуждение
было, когда он бросил статскую службу и, желая жертвовать жизнью, поступил во время войны в военную службу. Но тут засорение произошло очень скоро. Потом
было пробуждение, когда он вышел в отставку и, уехав за границу, стал заниматься живописью.
Расстояние это
было так велико, загрязнение так сильно, что в
первую минуту он отчаялся в возможности очищения.
Первое чувство, испытанное Нехлюдовым на другой день, когда он проснулся,
было сознание того, что с ним что-то случилось, и прежде даже чем он вспомнил, что случилось, он знал уже, что случилось что-то важное и хорошее.
Она бежала, но вагон
первого класса
был далеко впереди.
Она решила, что сделает так. Но тут же, как это и всегда бывает в
первую минуту затишья после волнения, он, ребенок — его ребенок, который
был в ней, вдруг вздрогнул, стукнулся и плавно потянулся и опять стал толкаться чем-то тонким, нежным и острым. И вдруг всё то, что за минуту так мучало ее, что, казалось, нельзя
было жить, вся злоба на него и желание отомстить ему хоть своей смертью, — всё это вдруг отдалилось. Она успокоилась, оправилась, закуталась платком и поспешно пошла домой.
Из другой камеры вышли другие арестантки, и все стали в два ряда коридора, причем женщины заднего ряда должны
были класть руки на плечи женщин
первого ряда. Всех пересчитали.
Первое помещение за дверьми
была большая комната со сводами и железными решетками в небольших окнах. В комнате этой, называвшейся сборной, совершенно неожиданно Нехлюдов увидел в нише большое изображение распятия.
Первое, что поразило его, когда он, отворив дверь, вошел в это помещение,
был оглушающий, сливающийся в один гул крик сотни голосов.
А рядом с ним сидела на полу женщина с ребенком, в хорошем шерстяном платке, и рыдала, очевидно в
первый раз увидав того седого человека, который
был на другой стороне в арестантской куртке, с бритой головой и в кандалах.
Она в
первую минуту вспомнила смутно о том новом чудном мире чувств и мыслей, который открыт
был ей прелестным юношей, любившим ее и любимым ею, и потом об его непонятной жестокости и целом ряде унижений, страданий, которые последовали за этим волшебным счастьем и вытекали из него.
При
первом свидании Нехлюдов ожидал, что, увидав его, узнав его намерение служить ей и его раскаяние, Катюша обрадуется и умилится и станет опять Катюшей, но, к ужасу своему, он увидал, что Катюши не
было, а
была одна Маслова. Это удивило и ужаснуло его.
«Приговор этот является результатом столь важных процессуальных нарушений и ошибок, — продолжал он внушительно, — что подлежит отмене. Во-первых, чтение во время судебного следствия акта исследования внутренностей Смелькова
было прервано в самом начале председателем» — раз.
В комнате
было светло, и Нехлюдов в
первый раз ясно на близком расстоянии увидал ее лицо, — морщинки около глаз и губ и подпухлость глаз.
То чувство торжественности и радости обновления, которое он испытывал после суда и после
первого свидания с Катюшей, прошло совершенно и заменилось после последнего свидания страхом, даже отвращением к ней. Он решил, что не оставит ее, не изменит своего решения жениться на ней, если только она захочет этого; но это
было ему тяжело и мучительно.
В случае оставления жалобы без последствий, к чему, по мнению адвоката, надо
быть готовым, так как кассационные поводы очень слабы, партия каторжных, в числе которых
была Маслова, могла отправиться в
первых числах июня, и потому, для того, чтобы приготовиться к поездке за Масловой в Сибирь, что
было твердо решено Нехлюдовым, надо
было теперь же съездить по деревням, чтобы устроить там свои дела.
Он приехал в Паново рано утром, и
первое, что поразило его, когда он въехал во двор,
был вид запустения и ветхости, в которой
были все постройки и в особенности дом.
Дело
было в том, что мужики, как это говорил приказчик, нарочно пускали своих телят и даже коров на барский луг. И вот две коровы из дворов этих баб
были пойманы в лугу и загнаны. Приказчик требовал с баб по 30 копеек с коровы или два дня отработки. Бабы же утверждали, во-первых, что коровы их только зашли, во-вторых, что денег у них нет, и, в-третьих, хотя бы и за обещание отработки, требовали немедленного возвращения коров, стоявших с утра на варке без корма и жалобно мычавших.
Денежные же милостыни, которые раздавал здесь Нехлюдов,
были вызваны тем, что он здесь в
первый раз узнал ту степень бедности и суровости жизни, до которой дошли крестьяне, и, пораженный этой бедностью, хотя и знал, что это неразумно, не мог не давать тех денег, которых у него теперь собралось в особенности много, так как он получил их и за проданный еще в прошлом году лес в Кузминском и еще задатки за продажу инвентаря.
Нехлюдов с утра вышел из дома, выбрал себе недалеко от острога в
первых попавшихся, очень скромных и грязноватых меблированных комнатах помещение из двух номеров и, распорядившись о том, чтобы туда
были перевезены отобранные им из дома вещи, пошел к адвокату.
В его воспоминании
были деревенские люди: женщины, дети, старики, бедность и измученность, которые он как будто теперь в
первый раз увидал, в особенности улыбающийся старичок-младенец, сучащий безыкорными ножками, — и он невольно сравнивал с ними то, что
было в городе.
Проходя мимо лавок мясных, рыбных и готового платья, он
был поражен — точно в
первый paз увидел это — сытостью того огромного количества таких чистых и жирных лавочников, каких нет ни одного человека в деревне.
Первое чувство Нехлюдова
было удовольствие.
Скрипач сыграл ритурнель, аккомпаньяторша заколотила на пьянино аккомпанимент развеселой русской песни
первой фигуры кадрили; как маленький, потный, воняющий вином и икающий человечек в белом галстуке и фраке, который он снял во второй фигуре, подхватил ее, а другой толстяк с бородой, тоже во фраке (они приехали с какого-то бала), подхватил Клару, и как они долго вертелись, плясали, кричали,
пили…
Главные качества графа Ивана Михайловича, посредством которых он достиг этого, состояли в том, что он, во-первых, умел понимать смысл написанных бумаг и законов, и хотя и нескладно, но умел составлять удобопонятные бумаги и писать их без орфографических ошибок; во-вторых,
был чрезвычайно представителен и, где нужно
было, мог являть вид не только гордости, но неприступности и величия, а где нужно
было, мог
быть подобострастен до страстности и подлости; в-третьих, в том, что у него не
было никаких общих принципов или правил, ни лично нравственных ни государственных, и что он поэтому со всеми мог
быть согласен, когда это нужно
было, и, когда это нужно
было, мог
быть со всеми несогласен.
Адвокат сказал кучеру куда ехать, и добрые лошади скоро подвезли Нехлюдова к дому, занимаемому бароном. Барон
был дома. В
первой комнате
был молодой чиновник в вицмундире, с чрезвычайно длинной шеей и выпуклым кадыком и необыкновенно легкой походкой, и две дамы.
Председательствующий Никитин
был совершенно искренно уверен, что суждения о разных чиновниках
первых двух классов, с которыми он входил в сношения во время своей службы, составляют очень важный исторический материал.
После
первого ребенка жена не захотела больше иметь детей и стала вести роскошную светскую жизнь, в которой и он волей-неволей должен
был участвовать.
И от этого у него всегда
были грустные глаза. И от этого, увидав Нехлюдова, которого он знал тогда, когда все эти лжи еще не установились в нем, он вспомнил себя таким, каким он
был тогда; и в особенности после того как он поторопился намекнуть ему на свое религиозное воззрение, он больше чем когда-нибудь почувствовал всё это «не то», и ему стало мучительно грустно. Это же самое — после
первого впечатления радости увидать старого приятеля — почувствовал и Нехлюдов.