Неточные совпадения
— Глянь-ка, глянь, — говорил один солдат
товарищу, указывая на русского мушкатера-солдата, который с офицером подошел к цепи и что-то часто и горячо говорил с
французским гренадером. — Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз-то за ним не поспевает. Ну-ка ты, Сидоров!
В то время как Пьер рассказывал своим
товарищам то, чтò капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный
французский солдат.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое-где по небу; красное, подобное пожару зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный, красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых
товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге
французский часовой остановил его и велел воротиться.
Никто не ответил на слова и смех Долохова, и
французский офицер, которого не видно было (он лежал укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что-то
товарищу.
Неточные совпадения
Вронский поехал во
Французский театр, где ему действительно нужно было видеть полкового командира, не пропускавшего ни одного представления во
Французском театре, с тем чтобы переговорить с ним о своем миротворстве, которое занимало и забавляло его уже третий день. В деле этом был замешан Петрицкий, которого он любил, и другой, недавно поступивший, славный малый, отличный
товарищ, молодой князь Кедров. А главное, тут были замешаны интересы полка.
Когда он был девственником и хотел остаться таким до женитьбы, то родные его боялись за его здоровье, и даже мать не огорчилась, а скорее обрадовалась, когда узнала, что он стал настоящим мужчиной и отбил какую-то
французскую даму у своего
товарища.
Он был ученик Лицея,
товарищ Пушкина, служил в гвардии, покупал новые
французские книги, любил беседовать о предметах важных и дал мне книгу Токвиля о демократии в Америке на другой же день после приезда.
[Зато «просвещенное» начальство определило в той же вятской гимназии известного ориенталиста,
товарища Ковалевского и Мицкевича-Верниковского, сосланного по делу филаретов, учителем
французского языка.
Он злился на Белецкого и на себя и против своей воли вставлял
французские фразы в свой разговор, интересовался главнокомандующим и московскими знакомыми и на основании того, что они оба в казачьей станице говорили на
французском диалекте, с презрением относился о товарищах-офицерах, о казаках и дружески обошелся с Белецким, обещаясь бывать у него и приглашая заходить к нему.