Неточные совпадения
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что-то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не
знает ли он чего нового? На их столь
знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
— Нет, голубчик, — говорил приятный и как будто
знакомый князю Андрею голос, — я говорю, что коли бы возможно было
знать, что́ будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так-то, голубчик.
— А всё боишься, — продолжал первый
знакомый голос. — Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы
знаем, что неба нет, а есть атмосфера одна.
— Вот что̀, Берг, милый мой, — сказал Ростов. — Когда вы получите из дома письмо и встретитесь с своим человеком, у которого вам захочется расспросить про всё, и я буду тут, я сейчас уйду, чтобы не мешать вам. Послушайте, уйдите, пожалуйста, куда-нибудь, куда-нибудь… к чорту! — крикнул он и тотчас же, схватив его за плечо и ласково глядя в его лицо, видимо, стараясь смягчить грубость своих слов, прибавил: — вы
знаете, не сердитесь; милый, голубчик, я от души говорю, как нашему старому
знакомому.
Пьер, подойдя ближе,
узнал в риторе
знакомого человека, Смольянинова, но ему оскорбительно было думать, что вошедший был
знакомый человек: вошедший был только брат и добродетельный наставник.
Все братья, члены лож, были Пьеру
знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он
знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей.
Наташа с радостию смотрела на
знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и
знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
— Я теперь, граф, уже совершенно устроился на новой квартире, — сообщил Берг, очевидно
зная, что это слышать не могло не быть приятно; — и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги
знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
— А
знаете, графиня, — сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней
знакомой, — у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все собираются у Архаровых. Пожалуйста, приезжайте, право, а? — проговорил он.
— Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы, — с горячностью и поспешностью говорил он. — Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. — Пьер
узнавал теперь в своем друге слишком
знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был Неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему велено было опять поступить на службу и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «je vous ai fait Roi pour régner à ma manière, mais pas à la vôtre» [я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по-своему, а по-моему] — он весело принялся за
знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не
зная куда и зачем, по дорогам Польши.
В церкви Разумовских была вся
знать московская, все
знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего-то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе).
У дома губернатора, Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ-дворян, из которых одного он
знал.
Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром...
Проехав версты четыре, он встретил первого
знакомого и радостно обратился к нему.
Знакомый этот был один из начальствующих докторов в армии. Он в бричке ехал навстречу Пьеру, сидя рядом с молодым доктором и,
узнав Пьера, остановил своего казака, сидевшего на козлах вместо кучера.
Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков,
узнал некоторых
знакомых; но он не смотрел на них: всё внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и ополченцев, однообразно-жадно смотревших на икону.
Пьер взял вправо и неожиданно съехался с
знакомым ему адъютантом генерала Раевского. Адъютант этот сердито взглянул на Пьера, очевидно сбираясь тоже крикнуть на него, но,
узнав его, кивнул ему головой.
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску
знакомому, раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы. Дорогой Пьер
узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Неточные совпадения
Зная, что что-то случилось, но не
зная, что именно, Вронский испытывал мучительную тревогу и, надеясь
узнать что-нибудь, пошел в ложу брата. Нарочно выбрав противоположный от ложи Анны пролет партера, он, выходя, столкнулся с бывшим полковым командиром своим, говорившим с двумя
знакомыми. Вронский слышал, как было произнесено имя Карениных, и заметил, как поспешил полковой командир громко назвать Вронского, значительно взглянув на говоривших.
Вронский при брате говорил, как и при всех, Анне вы и обращался с нею как с близкою
знакомой, но было подразумеваемо, что брат
знает их отношения, и говорилось о том, что Анна едет в имение Вронского.
Кити при этой встрече могла упрекнуть себя только в том, что на мгновение, когда она
узнала в штатском платье столь
знакомые ей когда-то черты, у ней прервалось дыхание, кровь прилила к сердцу, и яркая краска, она чувствовала это, выступила на лицо.
Жизнь эта открывалась религией, но религией, не имеющею ничего общего с тою, которую с детства
знала Кити и которая выражалась в обедне и всенощной во Вдовьем Доме, где можно было встретить
знакомых, и в изучении с батюшкой наизусть славянских текстов; это была религия возвышенная, таинственная, связанная с рядом прекрасных мыслей и чувств, в которую не только можно было верить, потому что так велено, но которую можно было любить.
Вронский умышленно избегал той избранной, великосветской толпы, которая сдержанно и свободно двигалась и переговаривалась пред беседками. Он
узнал, что там была и Каренина, и Бетси, и жена его брата, и нарочно, чтобы не развлечься, не подходил к ним. Но беспрестанно встречавшиеся
знакомые останавливали его, рассказывая ему подробности бывших скачек и расспрашивая его, почему он опоздал.