Неточные совпадения
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было 23
человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Взято было тут же 1500
человек пленных, 38 орудий, знамена, и чтò важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы.
Несколько
человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, чтò он сказал.
Пленных офицеров отделили от солдат, и велели им итти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было
человек 30, солдатов
человек 300.
— Marchez, sacré nom… Filez… trente mille diables… [Иди! иди! Черти! Дьяволы!..] — послышались ругательства конвойных, и французские солдаты с новым озлоблением разогнали тесаками толпу
пленных, смотревшую на мертвого
человека.
Пройдя Крымский брод,
пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и
люди всё больше и больше стеснялись.
Когда прошел смех, овладевший им при словах и улыбке Тихона, и Петя понял на мгновенье, что Тихон этот убил
человека, ему сделалось неловко. Он оглянулся на
пленного барабанщика и что-то кольнуло его в сердце. Но эта неловкость продолжалась только одно мгновенье. Он почувствовал необходимость повыше поднять голову, подбодриться и расспросить эсаула с значительным видом о завтрашнем предприятии с тем, чтобы не быть недостойным того общества, в котором он находился.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них
людей в батальоне, сколько батальонов, сколько
пленных. Спрашивая про
пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал...
В Дорогобуже, в то время как конвойные солдаты, заперев
пленных в конюшню, ушли грабить свои же магазины, несколько
человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Между
пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего-то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая
пленных, показались кавалеристы хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у
людей при близости высших властей.
Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов, —
людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие). Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам
пленных надо было отделить дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и уже забранные
пленные мерли с голода.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что потеряв ранеными и убитыми во всё время движения от Тарутина не более пяти тысяч
человек, не потеряв сотни
людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
— А вот чтò, братцы. Я знаю, трудно вам, да чтò же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да всё же вы дома; а они — видите, до чего они дошли, — сказал он, указывая на
пленных. — Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы их не жалели, а теперь и пожалеть можно. Тоже и они
люди. Так, ребята?
Неточные совпадения
— Хуже, потому как над евреями допущено изгаляться, поляки — вроде
пленные, а мы — русские, казенные
люди.
«Воеводина барыня
пленного турка привезла, все ходят за реку смотреть, и я тоже видел:
человек роста высокого, лицом чёрен, большеголов и усат.
Вижу, бывало, что уж очень затосковали и носы повесили, ну, и жаль их бывало; и говорю: ну, уж черт вас возьми, прозевайте, так и быть: выпустите
человек пять
пленных из сарая, пускай они по лесу побегают.
Это всё равно, что людоеды откармливали бы
людей пленных на еду и вместе с тем уверяли бы, что они заботятся о их правах и свободе.
— Да, сударь! Я поступил уже против совести и моих правил, спасая от заслуженной казни
человека, которого закон осуждает на смерть как шпиона; но я обязан вам жизнию, и хотя это не слишком завидный подарок, — прибавил полковник с грустной улыбкою, — а все я, не менее того, был вашим должником; теперь мы поквитались, и я, конечно, не допущу вас увезти с собою
пленного офицера.