Неточные совпадения
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанною
победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться
от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по-французски обратился
к князю Андрею.
Заслуга Кутузова состояла не в каком-нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была
победа; он один — тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть расположен
к наступлению — он один все силы свои употреблял на то, чтоб удержать русскую армию
от бесполезных сражений.
Неточные совпадения
«В сущности, это —
победа, они победили», — решил Самгин, когда его натиском толпы швырнуло в Леонтьевский переулок. Изумленный бесстрашием людей, он заглядывал в их лица, красные
от возбуждения, распухшие
от ударов, испачканные кровью, быстро застывавшей на морозе. Он ждал хвастливых криков, ждал выявления гордости
победой, но высокий, усатый человек в старом, грязноватом полушубке пренебрежительно говорил, прислонясь
к стене:
После всех пришел Марк — и внес новый взгляд во все то, что она читала, слышала, что знала, взгляд полного и дерзкого отрицания всего,
от начала до конца, небесных и земных авторитетов, старой жизни, старой науки, старых добродетелей и пороков. Он, с преждевременным триумфом, явился
к ней предвидя
победу, и ошибся.
— Не будьте, однако, слишком сострадательны: кто откажется
от страданий, чтоб подойти
к вам, говорить с вами? Кто не поползет на коленях вслед за вами на край света, не только для торжества, для счастья и
победы — просто для одной слабой надежды на
победу…
Воля
к победе должна быть поставлена в зависимость
от наших творческих исторических задач, а не
от наших отрицательных оценок нравственных свойств немцев.
Должна ли ослабеть
от этого наша воля
к победе, наше сознание исторических задач, падает ли
от этого оправдание войны?