Неточные совпадения
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул колпак и, взмахнув им над головой,
закричал...
Ростов сам так же, как
немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь,
закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! [ — И да здравствует весь свет!] Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для
немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись —
немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
— Бей
немцев! —
кричал один.
— По моему, — вдруг
закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, — по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю. Разве мы
немцы какие-нибудь?.. — Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь слабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице.
— Прежде
немцем надо было быть, теперь надо плясать с Татариновой и m-me Крюднер, читать… Экарстгаузена и братию. Ох! спустил бы опять молодца нашего Бонапарта. Он бы всю дурь повыбил. Ну на чтò похоже солдату Шварцу дать Семеновский полк? —
кричал он.
Неточные совпадения
И
немец в яму бухнулся, //
Кричит: «Веревку! лестницу!» // Мы девятью лопатами // Ответили ему.
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю душу полагал на то, о чем он говорил, — в чем полагать высшее развитие? Англичане, Французы,
Немцы — кто стоит на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а
Немцы не ниже стоят! —
кричал он. — Тут есть другой закон!
Он слышал: террористы убили в Петербурге полковника Мина, укротителя Московского восстания, в Интерлакене стреляли в какого-то
немца, приняв его за министра Дурново, военно-полевой суд не сокращает количества революционных выступлений анархистов, — женщина в желтом неутомимо и назойливо
кричала, — но все, о чем
кричала она, произошло в прошлом, при другом Самгине. Тот, вероятно, отнесся бы ко всем этим фактам иначе, а вот этот окончательно не мог думать ни о чем, кроме себя и Марины.
—
Кричать, разумеется, следует, — вяло и скучно сказал он. — Начали с ура, теперь вот караул приходится
кричать. А покуда мы
кричим,
немцы схватят нас за шиворот и поведут против союзников наших. Или союзники помирятся с
немцами за наш счет, скажут: «Возьмите Польшу, Украину, и — ну вас к черту, в болото! А нас оставьте в покое».
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы, на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем
немцы! —
крикнул он, ударив дном стакана по столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?