Неточные совпадения
В 1809-м году близость двух властелинов мира, как
называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году
войну Австрии, то русский корпус выступил за-границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одною из сестер императора Александра.
Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этою целью, несмотря на то. что император Наполеон сам писал письмо императору Александру,
называя его Monsieur mon frère [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает
войны, и что всегда будет любить и уважать его — он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку.
Они говорили, что без сомнения
война, особенно с таким гением как Бонапарте (его опять
называли Бонапарте) требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, чтò говорят противники Пфуля, и к тому, чтò говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее.
По странной случайности, это назначение — самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, получил Дохтуров; тот самый, скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и
называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого, во время всех
войн русских с французами, с Аустерлица и до 13-го года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно.
Войну такого рода
назвали партизанскою и полагали, что,
назвав ее так, объяснили ее значение. Между тем, такого рода
война не только не подходит ни под какие правила, но прямо противуположна известному и, признанному за непогрешимое, тактическому правилу. Правило это говорит, что атакующий должен сосредоточивать свои войска с тем, чтобы в момент боя быть сильнее противника.
— Я советую вам спросить об этом у сарагосских жителей, — отвечал француз, бросив гордый взгляд на Рославлева. — Впрочем, — продолжал он, — я не знаю, почему
называют войною простую экзекуцию, посланную в Испанию для усмирения бунтовщиков, которых, к стыду всех просвещенных народов, английское правительство поддерживает единственно из своих торговых видов?
Предстоит настоящее сражение, грудь с грудью, а не «математическая война», как остроумно
назвал войну, которую с нами ведут японцы, один молодой генерал.
Неточные совпадения
В неприятной реакции против романтизма, которая сильна была между двумя
войнами, романтизмом
называли все, что не нравилось и вызывало осуждение.
Много таких дам в бриллиантах появилось в Кружке после японской
войны. Их звали «интендантскими дамами». Они швырялись тысячами рублей, особенно «туровала» одна блондинка, которую все
называли «графиней». Она была залита бриллиантами. Как-то скоро она сошла на нет — сперва слиняли бриллианты, а там и сама исчезла. Ее потом встречали на тротуаре около Сандуновских бань…
«Неужели же, — думал он, — я не слажу с собою, поддамся этому… вздору?» (Тяжелораненые на
войне всегда
называют «вздором» свои раны.
— Внешними врагами мы
называем все те самые государствия, с которыми нам приходится вести
войну. Францюзы, немцы, атальянцы, турки, ивропейцы, инди…
«Силу уже начинают
называть насилием и судить ее, сказал он.
Война призывается на суд. Просвещение по жалобе рода человеческого ведет судебное дело и представляет обвинительный акт против всех завоевателей и полководцев.