Он не мог им сказать то, чтò мы говорим теперь: зачем сраженье и загораживанье дороги и потеря своих людей и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем всё это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, чтò они могли бы понять — он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним,
клеветали на него, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
— Вы до сих пор не знаете, где цель вашей жизни? — спросила она, остановясь. — Я не верю: вы
клевещете на себя; иначе бы вы не стоили жизни…
— Зачем
клевещешь на себя? — почти шипела она, дрожа, — чтоб успокоить, спасти бедную Веру? Бабушка, бабушка, не лги!
И этот же старик всем жалуется на непочтительность и жестокость сына, марает его в обществе, вредит ему,
клевещет на него, скупает его долговые расписки, чтобы посадить его в тюрьму!
— Ах, не говорите обо мне! Вы и понять не можете всего того, что молодой, неискушенный, безобразно воспитанный мальчик может принять за любовь!.. Да и, наконец, к чему
клеветать на себя? Я сейчас вам говорил, что я не знал счастья… нет! я был счастлив!
Неточные совпадения
— Какое мне дело, что вам в голову пришли там какие-то глупые вопросы, — вскричал он. — Это не доказательство-с! Вы могли все это сбредить во сне, вот и все-с! А я вам говорю, что вы лжете, сударь! Лжете и
клевещете из какого-либо зла
на меня, и именно по насердке за то, что я не соглашался
на ваши вольнодумные и безбожные социальные предложения, вот что-с!
«
Клевещу я
на себя, — думал он. — А этот полковник или ротмистр — глуп. И — нахал. Жертвенное служение… Активная борьба против Любаши. Идиот…»
— Матушка! кабак! кабак! Кто говорит кабак? Это храм мудрости и добродетели. Я честный человек, матушка: да или нет? Ты только изреки — честный я или нет? Обманул я, уязвил, налгал,
наклеветал, насплетничал
на ближнего? изрыгал хулу, злобу? Николи! — гордо произнес он, стараясь выпрямиться. — Нарушил ли присягу в верности царю и отечеству? производил поборы, извращал смысл закона, посягал
на интерес казны? Николи! Мухи не обидел, матушка: безвреден, яко червь пресмыкающийся…
Они
клевещут еще
на нас, что мы пьем не чай, а какие-то цветы, вроде жасминов.
— Да неправда же, неправда, это не может быть! Это он со злобы
на меня
клевещет… Он не мог видеть… Я не выбегал из двери, — задыхался Митя.