Неточные совпадения
Выстроенные
в ряд, стояли
в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем
в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили
дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у
костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров.
Одна часть солдат разбрелись, по колено
в снегу,
в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались
в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных
в кучку, доставая котлы, сухари, и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась
в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие
дрова и солому с крыш для
костров и плетни для защиты.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались
костры кухонь. Трещали
дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному
в снегу, пространству.
В осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и
костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения
дров.
Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание; но
в это время
в свет
костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя
дров.
Неточные совпадения
Костер стал гореть не очень ярко; тогда пожарные, входя во дворы, приносили оттуда поленья
дров, подкладывали их
в огонь, — на минуту дым становился гуще, а затем огонь яростно взрывал его, и отблески пламени заставляли дома дрожать, ежиться.
Собирая
дрова, я увидел совсем
в стороне, далеко от
костра, спавшего солона. Ни одеяла, ни теплой одежды у него не было. Он лежал на ельнике, покрывшись только одним своим матерчатым кафтаном. Опасаясь, как бы он не простудился, я стал трясти его за плечо, но солон спал так крепко, что я насилу его добудился. Да Парл поднялся, почесал голову, зевнул, затем лег опять на прежнее место и громко захрапел.
На биваке
костер горел ярким пламенем. Дерсу сидел у огня и, заслонив рукой лицо от жара, поправлял
дрова, собирая уголья
в одно место; старик Китенбу гладил свою собаку. Альпа сидела рядом со мной и, видимо, дрожала от холода.
Лесной великан хмурился и только солидно покачивался из стороны
в сторону. Я вспомнил пургу около озера Ханка и снежную бурю при переходе через Сихотэ-Алинь. Я слышал, как таза подкладывал
дрова в огонь и как шумело пламя
костра, раздуваемое ветром. Потом все перепуталось, и я задремал. Около полуночи я проснулся. Дерсу и Китенбу не спали и о чем-то говорили между собой. По интонации голосов я догадался, что они чем-то встревожены.
Сами мы были утомлены не меньше, чем собаки, и потому тотчас после чая, подложив побольше
дров в костер, стали устраиваться на ночь.