Неточные совпадения
«Si vous n’avez rien de mieux à faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer». [Если y вас, граф (или
князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада
видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами. Анна Шерер.]
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она
увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
— Вот
видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, — продолжал
князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, — в такие минуты, как теперь, обо всем надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и
увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался
князь Василий с старшею княжной.
Князь Андрей,
видя настоятельность требования отца, сначала неохотно, но потом всё более и более оживляясь и невольно посреди рассказа, по привычке, перейдя с русского на французский язык, начал излагать операционный план предполагаемой кампании.
Князь Андрей улыбался, глядя на сестру, как мы улыбаемся, слушая людей, которых, нам кажется, что мы насквозь
видим.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не
видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым
князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m-lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с-глазу-на-глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
— Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, — говорил
князь Андрей, видимо смущенный. — Я согласен, что из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне
видела, и она боится.
— Покорно благодарю,
князь, — отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. — Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей
видели, и дом какой чудесный!
Поглядев за перила вниз,
князь Несвицкий
видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую.
— А, милый
князь, нет приятнее гостя, — сказал Билибин, выходя навстречу
князю Андрею. — Франц, в мою спальню вещи
князя! — обратился он к слуге, провожавшему Болконского. — Что́, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как
видите.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту.
Князь Андрей
видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «
Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат
видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту.
— Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не
видите, что это женщина? — сказал
князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Князь Андрей
видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что́ говорят. Он
видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что́ называется ridicule, [[смешным],] но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как
князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку...
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли
видеть лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он
увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был
князь Багратион.
Князь Андрей остановился, ожидая его.
Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав
князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как
князь Андрей говорил ему то, что́ он
видел.
— Я не имел удовольствия вас
видеть, — холодно и отрывисто сказал
князь Андрей. Все помолчали.
И он опять
видел ее не какою-то дочерью
князя Василья, а
видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем.
Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не
увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п.
Князь Василий улыбается, и Пьер
видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что́ ж, коли вы все знаете», говорит сам себе Пьер. «Ну, что́ ж? это правда», и он сам улыбается своею кроткою, детскою улыбкой, и Элен улыбается.
Она
видела лицо
князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie.
— Я вам прямо скажу, — сказал
князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. — Вы ведь насквозь людей
видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
— Ну, и кончено, мой милый. Очень рад тебя
видеть, очень рад тебя
видеть. Поди к себе, княжна, поди, — говорил старый
князь. — Очень, очень рад тебя
видеть, — повторял он, обнимая
князя Василья.
— Charmant, [Прелестно,] — сказал Болконский, — но вот что́,
князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека.
Видите ли что?…
— Ах, какая досада! — сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки
князя Андрея и Бориса. — Вы знаете, я очень рад сделать всё, что́ от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. — Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. — Но вы
видите… до другого раза!
— Да, вы его
видели? — сказал
князь Андрей. — Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
— Едва ли, — сказал Багратион, — с вечера я их
видел на том бугре; коли ушли, так и оттуда снялись. Господин офицер, — обратился
князь Багратион к Ростову, — стоят там еще его фланкёры?
Князь Андрей
видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, чтó они делали.
Действительно, другой француз, с ружьем на-перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, чтó ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но
князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкою палкой кто-то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему
видеть то, на чтó он смотрел.
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он
видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека — jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
Несмотря на то, что за пять минут перед этим
князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он
видел и понял, — что он не мог отвечать ему.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо решил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтоб отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый
князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый
князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании;
князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том,
видел одно дурное.
— Планы? — иронически повторил
князь Андрей. — Мои планы? — повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. — Да вот
видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
— Да, mais ce n’est pas comme vous l’entendez, [но не так, как ты думаешь.] продолжал
князь Андрей. — Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу-протоколисту, который украл какие-то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен
видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах
князя Андрея, и по его молчанию Пьер
видел, что слова его не напрасны, что
князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
— Что́ я думаю? я слушал тебя. Всё это так, — сказал
князь Андрей. — Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы? — люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не
вижу того, чтó вы
видите? Вы
видите на земле царство добра и правды, а я его не
вижу.
— Да, это учение Гердера, — сказал
князь Андрей, — но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что́ убеждает. Убеждает то, что
видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (
князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть… Вот что́ убеждает, вот что́ убедило меня, — сказал
князь Андрей.
— Однако пойдем садиться, — прибавил
князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он
видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то давно заснувшее, что-то лучшее что́ было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе.
— Пойдем к сестре, — сказал
князь Андрей, возвратившись к Пьеру; — я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты
увидишь божьих людей. C’est curieux, ma parole. [Это интересно, право.]
Князь Андрей во время своей, большею частью адъютантской, службы много
видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны.
Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было
видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не
князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей.
В это же самое время теща его, жена
князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер
видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничего в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
— Вот еще знакомый, Болконский,
видите, мама? — сказала Наташа, указывая на
князя Андрея. — Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
— Очень рад вас
видеть,
князь, — сказал он. — Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. — У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. — И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
На другой день
князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых,
князю Андрею хотелось
видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
— Мне надо, мне надо поговорить с тобой, — сказал
князь Андрей. — Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). — Я… Но нет, я после поговорю с тобой… — И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях
князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер
видел, как
князь Андрей что-то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Князь Андрей ясно
видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый
князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Наташа нашла с помощью Сони и горничной положение зеркалу; лицо ее приняло серьезное выражение, и она замолкла. Долго она сидела, глядя на ряд уходящих свечей в зеркалах, предполагая (соображаясь с слышанными рассказами) то, что она
увидит гроб, то, что
увидит его,
князя Андрея, в этом последнем, сливающемся, смутном квадрате. Но как ни готова она была принять малейшее пятно за образ человека или гроба, она ничего не видала. Она часто стала мигать и отошла от зеркала.
Она
видела ту холодность и озлобление, с которыми
князь Николай Андреич принимал и спроваживал от себя молодых людей, могущих быть женихами, иногда являвшихся в их дом.