Неточные совпадения
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен, на своей даче на Каменном
Острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными, блестящими глазами, обворожительный m-r de Jobert, un Jésuite à robe courte, [г-н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о
любви к Богу, к Христу, к сердцу Божьей Матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною, католическою религией.
Любовное свидание мужчины с женщиной именовалось «ездою на
остров любви»; грубая терминология анатомии заменилась более утонченною; появились выражения вроде «шаловливый мизантроп», [Мизантро́п — человек, избегающий общества, нелюдим.] «милая отшельница» и т. п.
— Благодушествуют на
острове любви, среди моря блаженства. Здесь не поблагодушествуете… Такое пекло устрою… Будете знать!.. Ха-ха-ха! — говорила она, прерываясь и путаясь, сама с собой, глядя своими безумными глазами в пространство.
Неточные совпадения
Для него она была единственным
островом не только доброго к нему расположения, но
любви среди моря враждебности и насмешки, которое окружало его.
То, что было сказано о пище и одежде у гиляков, относится и к айно, с тою лишь прибавкой, что недостаток риса,
любовь к которому айно унаследовали от прадедов, живших когда-то на южных
островах, составляет для них серьезное лишение; русского хлеба они не любят.
То, что беспрестанно случается в жизни с большею частью молодых женщин, то же происходило и с Софьей Николавной: сознание в неравенстве с собою, сознание в некоторой ограниченности чувств и понятий своего мужа нисколько не мешало ей пламенно и страстно к нему привязываться — и уже начинала мелькать у нее неясная мысль, что он не так ее любит, как может любить, потому что не безгранично предан он
любви своей, потому что не ею одною он занят, потому что любит и пруд, и
остров, и степь, населенную куликами, и воду с противной ей рыбою.
Софья Исааковна Чацкина и Яков Львович Сакер, так полюбившие мои стихи, полюбившие и принявшие меня как родную, подарившие мне три тома Афанасьевских сказок и двух рыжих лисиц (одну — лежачую круговую, другую — стоячую: гонораров я не хотела) — и духи Jasmin de Corse — почтить мою
любовь к Корсиканцу, — возившие меня в Петербурге на
острова, в Москве к цыганам, все минуты нашей совместности меня праздновавшие…
Хитрость, придуманная им, как он говорит придворному Периллусу (Кенту у Шекспира), состоит в том, что, когда Корделия скажет, что она любит его больше всех или так же, как и старшие сестры, он скажет ей, чтоб она в доказательство своей
любви вышла замуж за принца, которого он укажет на своем
острове.