Неточные совпадения
— Что́ ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты
мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы
мои! — Он схватился за голову. — Да кто же мне цветы привезет? Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, — обратился он к вошедшему на его зов управляющему, — скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке-садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда воло́к, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести
горшков тут к пятнице были.
— Eh bien, messieurs! Je vois que c’est moi qui payerai les pots cassés, — [Итак, господа, стало быть мне платить за перебитые
горшки,] сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. — Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученною мне
моим государем и отечеством, я — приказываю отступление.
При таком противузаконном действии две передние сохи захватили собственную мою землю, доставшуюся мне еще при жизни от родителя моего, блаженной памяти Ивана, Онисиева сына, Перерепенка, начинавшуюся от амбара и прямою линией до самого того места, где бабы
моют горшки.
Мы все братья, а между тем каждое утро брат или сестра выносит
мой горшок, мы все братья, а мне утром необходима сигара, сахар, зеркало и т. п. предметы, на работе которых теряли и теряют здоровье мои, равные мне, братья и сестры.
Неточные совпадения
Иные нужны мне картины: // Люблю песчаный косогор, // Перед избушкой две рябины, // Калитку, сломанный забор, // На небе серенькие тучи, // Перед гумном соломы кучи // Да пруд под сенью ив густых, // Раздолье уток молодых; // Теперь мила мне балалайка // Да пьяный топот трепака // Перед порогом кабака. //
Мой идеал теперь — хозяйка, //
Мои желания — покой, // Да щей
горшок, да сам большой.
И они позвали его к себе. «Мы у тебя были, теперь ты приди к нам», — сказали они и угощали его обедом, но в своем вкусе, и потому он не ел. В грязном
горшке чукчанка сварила оленины, вынимала ее и делила на части руками — какими — Боже
мой! Когда он отказался от этого блюда, ему предложили другое, самое лакомое: сырые оленьи мозги. «Мы ели у тебя, так уж и ты, как хочешь, а ешь у нас», — говорили они.
Все это доныне сохранилось в
моей памяти, так же как и
горшки с бальзамином, и кровать с пестрой занавескою, и прочие предметы, меня в то время окружавшие.
— Истребляют людей работой, — зачем? Жизнь у человека воруют, — зачем, говорю? Наш хозяин, — я на фабрике Нефедова жизнь потерял, — наш хозяин одной певице золотую посуду подарил для умывания, даже ночной
горшок золотой! В этом
горшке моя сила,
моя жизнь. Вот для чего она пошла, — человек убил меня работой, чтобы любовницу свою утешить кровью
моей, — ночной
горшок золотой купил ей на кровь
мою!
Темный предмет нашего спора, шапка или ведро, оказавшийся в конце концов
горшком, мелькнул в воздухе и на глазах
моих скрылся под престолом. Я успел только разглядеть очертания небольшой, как будто детской руки.