Неточные совпадения
— Нет, нельзя, — сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая
знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать. Он что-то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и мужчины встали, чтобы дать им
дорогу.
— Вам своя фанаберия
дорога́, извиниться не хочется, — продолжал штаб-ротмистр, — а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка
дорога, и Богданыч это
знает. Ох, как
дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду-матку скажу. Нехорошо!
— Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть
дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам
знать.
В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал к армии, сам не
зная, где он найдет ее, и опасаясь по
дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
И как ни
дороги, ни милы мне многие люди — отец, сестра, жена, — самые
дорогие мне люди, — но, как ни страшно и [ни] неестественно это кажется, я всех их отдам сейчас за минуту славы, торжества над людьми, за любовь к себе людей, которых я не
знаю и не буду
знать, за любовь вот этих людей», подумал он, прислушиваясь к говору на дворе Кутузова.
В лощине он увидал перед собой что-то в роде реки, но когда он доехал до нее, он
узнал проезженную
дорогу.
Несколько раненых шли по
дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом
узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
Я никого
знать не хочу кроме тех, кого люблю; но кого я люблю, того люблю так, что жизнь отдам, а остальных передавлю всех, коли станут на
дороге.
— «Да где он», — подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону
дороги и сам того не
зная, не
узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал.
Каждая собака
знала хозяина и кличку. Каждый охотник
знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по
дороге и полю, ведшими к Отрадненскому лесу.
— Прощай, племянница
дорогая! — крикнул из темноты его голос, не тот, который
знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был Неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему велено было опять поступить на службу и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «je vous ai fait Roi pour régner à ma manière, mais pas à la vôtre» [я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по-своему, а по-моему] — он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и разрядившись как можно пестрее и
дороже, веселый и довольный, скакал, сам не
зная куда и зачем, по
дорогам Польши.
Я
знаю, твоя
дорога — это
дорога чести.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не
знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую как градом рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни
дороге на флеши, [Род укрепления. [Прим. Толстого. ]] тоже тогда еще копаемые.
«Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не
зная об его существовании, как щепку с
дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы, и вся его жизнь.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. — Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по
дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей и, взглянув по этому направлению, князь Андрей
узнал Вольцогена с Клаузевицом, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы...
Войска выходили и оставляли около десяти тысяч раненых. Раненые эти виднелись в дворах и в окнах домов и толпились на улицах. На улицах около телег, которые должны были увозить раненых, слышны были крики, ругательства и удары. Пьер отдал догнавшую его коляску знакомому, раненому генералу и с ним вместе поехал до Москвы.
Дорогой Пьер
узнал про смерть своего шурина и про смерть князя Андрея.
Всю
дорогу с большими глазами, которые так
знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села.
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров, для препровождения армии на Рязанскую
дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и вашей империи. Россия содрогнется,
узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах ваших предков. Я последую за армией. Я всё вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать
дорогу, чтобы
знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска.
Петя должен бы был
знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от
дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое, черное пятно направо — караулка, и красное, яркое пятно внизу налево — догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, — гусар, который хотел пить; но он ничего не
знал и не хотел
знать этого.
Сначала Наполеоновские войска еще давали о себе
знать — это было в первый период движения по Калужской
дороге, но потом, выбравшись на Смоленскую
дорогу, они побежали, прижимая рукой язычок колокольчика, и часто думая, что они уходят, набегали прямо на русских.
Одна армия бежала, другая догоняла. От Смоленска французам предстояло много различных
дорог; и казалось бы тут, простояв четыре дня, французы могли бы
узнать, где неприятель, сообразить что-нибудь выгодное и предпринять что-нибудь новое. Но после четырехдневной остановки, толпы их опять побежали не вправо, не влево, но, без всяких маневров и соображений, по старой, худшей
дороге, на Красное и Оршу — по пробитому следу.