Неточные совпадения
На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими
офицерами, и кивнул ему своей длинной
головой. Но после выхода вчерашний флигель-адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию. Император Франц принял его, стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что́ сказать, и покраснел.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в
голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных
офицеров и откроет ему первый путь к славе!
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на
голове картуз.
Голова французской колонны, с
офицерами впереди, показалась из-под горы.
Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две
головы выше своего
офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под
голову, и смеялся с присевшим к нему
офицером.
Вдруг послышались из-за двери раскаты неприятного голоса, и бледный
офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за
голову, прошел через приемную.
Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали
офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с
голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад.
— Иди, — сказал он, кивнув
головой Алпатычу, и стал что-то спрашивать у
офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и всё усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. — Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая...
Один молодой, белокурый солдат — еще князь Андрей знал его — 3-й роты, с ремешком под икрой, крестясь, отступал назад, чтобы хорошенько разбежаться и бултыхнуться в воду; другой черный, всегда лохматый унтер-офицер, по пояс в воде, подергивая мускулистым станом, радостно фыркал, поливая себе
голову черными по кисти руками. Слышалось шлепанье друг по другу, и визг, и уханье.
Ополченцы и те, которые были в деревне, и те, котóрые работали на батарее, побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчими. За ними солдаты и
офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными
головами толпы военных.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая
голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски-наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом
офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Француз что-то хотел сказать, как вдруг над самою
головой их низко и страшно просвистело ядро, и Пьеру показалось, что
голова французского
офицера оторвана: так быстро он согнул ее.
В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанною
головой, высокий, красивый, черноволосый унтер-офицер.
Наташа слегка наклонила
голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузьминишне, стоявшей над
офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
— Ну чтó, всё готово, Васильич? — сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на
офицера и денщика и кивая им
головой. (Граф любил новые лица.)
— Э! по пусту брехать-то, — сказал один из них, худощавый с строгим лицом. — Снявши
голову, по волосам не плачут. — Бери, чтò кому любо! — И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к
офицеру.
— Да мне что̀ за дело! — крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как
офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритою
головой.
В то время как Мавра Кузьминишна бегала к себе,
офицер, опустив
голову и глядя на свои прорванные сапоги, слегка улыбаясь, прохаживался по двору.
Офицер, как бы смеясь над собою, улыбаясь и покачивая
головой, почти рысью побежал по пустым улицам догонять свой полк к Яузскому мосту.
— Руби! — прошептал почти
офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашем по
голове.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто-то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько минут и видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял
голову и начал говорить. Толпы
офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок
офицеров, узнав некоторых из них.
Неточные совпадения
Когда после того, как Махотин и Вронский перескочили большой барьер, следующий
офицер упал тут же на
голову и разбился замертво и шорох ужаса пронесся по всей публике, Алексей Александрович видел, что Анна даже не заметила этого и с трудом поняла, о чем заговорили вокруг.
В это время в комнату вошел высокий и статный ротмистр Яшвин и, кверху, презрительно кивнув
головой двум
офицерам, подошел ко Вронскому.
На платформе раздалось Боже Царя храни, потом крики: ура! и живио! Один из добровольцев, высокий, очень молодой человек с ввалившеюся грудью, особенно заметно кланялся, махая над
головой войлочною шляпой и букетом. За ним высовывались, кланяясь тоже, два
офицера и пожилой человек с большой бородой в засаленной фуражке.
Народ, доктор и фельдшер,
офицеры его полка, бежали к нему. К своему несчастию, он чувствовал, что был цел и невредим. Лошадь сломала себе спину, и решено было ее пристрелить. Вронский не мог отвечать на вопросы, не мог говорить ни с кем. Он повернулся и, не подняв соскочившей с
головы фуражки, пошел прочь от гипподрома, сам не зная куда. Он чувствовал себя несчастным. В первый раз в жизни он испытал самое тяжелое несчастие, несчастие неисправимое и такое, в котором виною сам.
Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни заперты изнутри, стоит толпа.
Офицеры и казаки толкуют горячо между собою: женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая
голову руками: то была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или проклятие?