Неточные совпадения
— Aucun, [Никакого,] — возразил виконт. —
После убийства герцога даже самые пристрастные люди перестали видеть в нем героя. Si même ça été un héros pour certaines gens, — сказал виконт, обращаясь к Анне Павловне, — depuis l’assassinat du duc il y a un martyr de plus dans le ciel, un héros de moins sur la terre. [Если он и
был героем для некоторых людей, то
после убиения герцога одним мучеником стало больше на небесах и одним героем меньше на земле.]
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно
было, для чего он его рассказывает и для чего его надо
было рассказать непременно по-русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор
после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.
— Нельзя, mon cher, [мой милый,] везде всё говорить, что́ только думаешь. Ну, что ж, ты решился, наконец, на что-нибудь? Кавалергард ты
будешь или дипломат? — спросил князь Андрей
после минутного молчания.
Дорогой Пьер вспомнил, что у Анатоля Курагина нынче вечером должно
было собраться обычное игорное общество,
после которого обыкновенно шла попойка, кончавшаяся одним из любимых увеселений Пьера.
— Совершенно с вами согласен, — отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, — я убежден, что русские должны умирать или побеждать, — сказал он, сам чувствуя так же, как и другие,
после того как слово уже
было сказано, что оно
было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
— Peut-être plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n’avais pas été là, Dieu sait ce qui serait arrivé. Vous savez, mon oncle avant-hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n’a pas eu le temps. J’espère, mon cher ami, que vous remplirez le désir de votre père. [
После я, может
быть, расскажу вам, что если б я не
была там, то Бог знает, чтó бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Княгиня рассказывала случай, который
был с ними на Спасской горе, грозивший ей опасностию в ее положении, и сейчас же
после этого сообщила, что она все платья свои оставила в Петербурге и здесь
будет ходить Бог знает в чем, и что Андрей совсем переменился, и что Китти Одынцова вышла замуж за старика, и что
есть жених для княжны Марьи pour tout de bon, [настоящий,] но что об этом поговорим
после.
— Но надо
быть снисходительным к маленьким слабостям; у кого их нет, André! Ты не забудь, что она воспитана и выросла в свете. И потом ее положение теперь не розовое. Надобно входить в положение каждого. Tout comprendre, c’est tout pardonner. [Кто всё поймет, тот всё и простит.] Ты подумай, каково ей, бедняжке,
после жизни, к которой она привыкла, расстаться с мужем и остаться одной в деревне и в ее положении? Это очень тяжело.
— Ah! mon ami. [Ах, мой друг!] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. André, — сказала она робко
после минуты молчания, — у меня к тебе
есть большая просьба.
— Должно
быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать
после моей смерти. Теперь здесь вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки,
после меня читай для себя, найдешь пользу.
И солдаты,
после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он
был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело, из которых на каждом каждая пуговка и ремешок
были на своем месте и блестели чистотой.
Невольно он испытывал волнующее радостное чувство при мысли о посрамлении самонадеянной Австрии и о том, что через неделю, может
быть, придется ему увидеть и принять участие в столкновении русских с французами, впервые
после Суворова.
Курносое и черноволосатое лицо Васьки Денисова и вся его маленькая сбитая фигурка с его жилистою (с короткими пальцами, покрытыми волосами) кистью руки, в которой он держал ефес вынутой наголо сабли,
было точно такое же, как и всегда, особенно к вечеру,
после выпитых двух бутылок.
Уже
было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека
после лагеря.
— Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита
есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра
будьте на выходе
после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Князь Андрей не только
после своего путешествия, но и
после всего похода, во время которого он
был лишен всех удобств чистоты и изящества жизни, испытывал приятное чувство отдыха среди тех роскошных условий жизни, к которым он привык с детства. Кроме того ему
было приятно
после австрийского приема поговорить хоть не по-русски (они говорили по-французски), но с русским человеком, который, он предполагал, разделял общее русское отвращение (теперь особенно живо испытываемое) к австрийцам.
Худое, истощенное, желтоватое лицо его
было всё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательно промыты, как кончики пальцев
после бани. Движения этих морщин составляли главную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, брови поднимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупные морщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.
Князь Андрей отвечал.
После этого вопроса следовали другие, столь же простые вопросы: «здоров ли Кутузов? как давно выехал он из Кремса?» и т. п. Император говорил с таким выражением, как будто вся цель его состояла только в том, чтобы сделать известное количество вопросов. Ответы же на эти вопросы, как
было слишком очевидно, не могли интересовать его.
— Го, го, го! ха, ха, ха, ха! Ух! Ух! — раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что
после этого нужно
было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
— Нет, голубчик, — говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, — я говорю, что коли бы возможно
было знать, что́
будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так-то, голубчик.
В те несколько дней, которые он пробыл в Москве
после смерти графа Безухова, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, чтó нужно
было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал...
После завтра Лёлины именины, я позову кое-кого, и ежели он не поймет, что́ он должен сделать, то уже это
будет мое дело.
Пьер полтора месяца
после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен
была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер
после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это
будет ужасно, но что он должен
будет связать с нею свою судьбу.
После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она
была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масакà нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькою ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
Ввечеру, когда
после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо.
После княжны он подошел к руке m-lle Bourienne (это
было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m-lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
— О вашем деле, — обратился князь Андрей опять к Борису, — мы поговорим
после, и он оглянулся на Ростова. — Вы приходите ко мне
после смотра, мы всё сделаем, что̀ можно
будет.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя
было не победить кого бы то ни
было, так думали
после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все
после смотра
были уверены в победе больше, чем бы могли
быть после двух выигранных сражений.
День
был ясный, солнечный,
после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова.
18-го и 19-го ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты
после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19-го числа началось сильное хлопотливо-возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20-го ноября, в который дано
было столь памятное Аустерлицкое сражение.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он
был,
после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости
было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
Дальше нельзя
было ничего видеть, потому что тотчас же
после этого откуда-то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно
было. Это
была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно
было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев-людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей, юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его,
после атаки осталось только осьмнадцать человек.
Как хорошо бы
было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать
после нее, там, за гробом!
Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому
было возвращено всё
после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему.
Несмотря на просьбы Денисова, чтобы Ростов не вмешивался в это дело, Ростов согласился
быть секундантом Долохова, и
после стола переговорил с Несвицким, секундантом Безухова, об условиях дуэли.
То ему представлялась она в первое время
после женитьбы, с открытыми плечами и усталым, страстным взглядом, и тотчас же рядом с нею представлялось красивое, наглое и твердо-насмешливое лицо Долохова, каким оно
было на обеде, и то же лицо Долохова, бледное, дрожащее и страдающее, каким оно
было, когда он повернулся и упал на снег.
Особенно живо, оскорбительно и постыдно
было для него воспоминание о том, как однажды, вскоре
после своей женитьбы, он в 12-м часу дня, в шелковом халате пришел из спальни в кабинет, и в кабинете застал главного управляющего, который почтительно поклонился, поглядел на лицо Пьера, на его халат и слегка улыбнулся, как бы выражая этою улыбкой почтительное сочувствие счастию своего принципала.
Прошло два месяца
после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не
было найдено, и его не
было в числе пленных.
В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении,
было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские
после блестящих баталий должны
были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке.
— Ma bonne amie, [Милый друг] — сказала маленькая княгиня утром 19-го марта
после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия
была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, —
была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
На третий день Рождества, Николай обедал дома, что в последнее время редко случалось с ним. Это
был официально-прощальный обед, так как он с Денисовым уезжал в полк
после Крещенья. Обедало человек двадцать, в том числе Долохов и Денисов.
«Что-нибудь
есть», подумал Николай и еще более утвердился в этом предположении тем, что Долохов тотчас же
после обеда уехал. Он вызвал Наташу и спросил, что́ такое?
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия
было не трудно, но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права
после данного честного слова,
было ужасно.
После своего объяснения с женой, Пьер поехал в Петербург. В Торжке на станции не
было лошадей, или не хотел их дать смотритель. Пьер должен
был ждать. Он не раздеваясь лег на кожаный диван перед круглым столом, положил на этот стол свои большие ноги в теплых сапогах и задумался.
Вошел смотритель и униженно стал просить его сиятельство подождать только два часика,
после которых он для его сиятельства (что́
будет, то
будет) даст курьерских.
Через неделю
после его приезда молодой польский граф Вилларский, которого Пьер поверхностно знал по петербургскому свету, вошел вечером в его комнату с тем официальным и торжественным видом, с которым входил к нему секундант Долохова и, затворив за собой дверь и убедившись, что в комнате никого кроме Пьера не
было, обратился к нему...
«Да, это должно
быть так», — думал Пьер, когда
после этих слов ритор снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению.
Пьер, на которого смотрели снисходительно, покровительственно, когда он
был незаконным сыном, которого ласкали и прославляли, когда он
был лучшим женихом Российской империи,
после своей женитьбы, когда невестам и матерям нечего
было ожидать от него, сильно потерял во мнении общества, тем более, что он не умел и не желал заискивать общественного благоволения.
И когда,
после отъезда Пьера, Элен вернулась в Петербург, она
была не только радушно, но с оттенком почтительности, относившейся к ее несчастию, принята всеми своими знакомыми.