Неточные совпадения
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с
армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное
положение, в котором приходили войска из России.
Увидав Мака и услыхав подробности его погибели, он понял, что половина кампании проиграна, понял всю трудность
положения русских войск и живо вообразил себе то, что́ ожидает
армию, и ту роль, которую он должен будет играть в ней.
Как только он узнал, что русская
армия находится в таком безнадежном
положении, ему пришло в голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую
армию из этого
положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе!
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1-го ноября известие, ставившее командуемую им
армию почти в безвыходное
положение.
Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная
армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную
армию, и он находился бы в
положении Мака под Ульмом.
Чтобы несомненно раздавить эту
армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих
положений и не трогались с места.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее
положение, в особенности
положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в
армии.
Местность и
положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому-нибудь из нашей
армии.
Она несколько раз спрашивала его о некоторых подробностях его поездки и, казалось, весьма была заинтересована
положением прусской
армии.
Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим
положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления
армией, лиц и партий, участвовавших в оном и вывел для себя следующее понятие о
положении дел.
Хотя эти лица и находились без военных должностей при
армии, но по своему
положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица, или от государя истекает такое-то приказание в форме совета, и нужно или не нужно исполнять его.
Люди этой партии говорили и думали, что всё дурное происходит преимущественно от присутствия государя с военным двором при
армии, что в
армию перенесена та неопределенная, условная и колеблющаяся шаткость отношений, которая удобна при дворе, но вредна в
армии; что государю нужно царствовать, а не управлять войском, что единственный выход из этого
положения есть отъезд государя с его двором из
армии; что одно присутствие государя парализирует 50 тысяч войска, нужных для обеспечения его личной безопасности; что самый плохой, но независимый главнокомандующий будет лучше самого лучшего, но связанного присутствием и властью государя.
Никто не мог и не может знать, в каком будет
положении наша и неприятельская
армия через день, и никто не может знать, какая сила этого или того отряда.
В начале июля в Москве распространялись всё более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из
армии в Москву. И так как до 11-го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о
положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что
армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
— Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, — продолжал Пьер, — мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество комюникировать нам, сколько у нас войска, в каком
положении находятся наши войска и
армии, и тогда…
Государь уезжает из
армии для того, чтобы не стеснять единство власти главнокомандующего, и надеется, что будут приняты более решительные меры; но
положение начальства
армий еще более путается и ослабевает.
Известие о том, что русские атакуют левый фланг французской
армии, возбудило в Наполеоне этот ужас. Он молча сидел под курганом на складном стуле, опустив голову и положив локти на колена. Бертье подошел к нему и предложил проехаться по линии, чтоб убедиться, в каком
положении находилось дело.
И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник гошпиталей, — куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо, государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть и не один, а несколько) предлагает новый проект, диаметрально-противуположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противуположное тому, что́ говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал, все описывают различно
положение неприятельской
армии.
Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например,
положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1-го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при
положении русской
армии в 5-ти верстах от Москвы, вопроса этого не могло быть.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской
армии, и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою
армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел
армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое
положение против Калуги, в котором он уже находился, в то время как получил письмо государя.
Заслуга Кутузова состояла не в каком-нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской
армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один — тот, который, казалось бы, по своему
положению главнокомандующего, должен был быть расположен к наступлению — он один все силы свои употреблял на то, чтоб удержать русскую
армию от бесполезных сражений.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтоб отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами
армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе
армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это
положение — поднят на смех перед всею
армией.
Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской
армии и истребить ее, для того чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве; для того, одним словом, чтоб удержать то блестящее
положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы не нужно особенной гениальности.
Люди этой бывшей
армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного
положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали.
Французские историки, описывая
положение французского войска перед выходом из Москвы, утверждают, что всё в Великой
армии было в порядке, исключая кавалерии, артиллерии и обозов, да не было фуража для корма лошадей и рогатого скота. Этому бедствию не могло помочь ничто, потому что окрестные мужики жгли свое сено и не давали французам.
Кроме того, вследствие частых и быстрых перемен
положений обеих
армий, сведения, какие и были, не могли поспевать во время.
Если второго числа приходило известие о том, что
армия неприятеля была там-то первого числа, то третьего числа, когда можно было предпринять что-нибудь, уже
армия эта сделала два перехода и находилась совсем в другом
положении.
Итак, не разделяя искусственно всех сливающихся точек конуса, — всех чинов
армии, или званий и
положений какого бы то ни было управления, или общего дела, от низших до высших, мы видим закон, по которому люди для совершения совокупных действий слагаются всегда между собой в таком отношении, что чем непосредственнее они участвуют в совершении действия, тем менее они могут приказывать и тем их большее число; и чем меньше то прямое участие, которое они принимают в самом действии, тем они больше приказывают и тем число их меньше; пока не дойдем таким образом, восходя от низших слоев, до одного последнего человека, принимающего наименьшее прямое участие в событии и более всех направляющего свою деятельность на приказывание.