Неточные совпадения
— Ежели еще год Бонапарте останется на престоле Франции, — продолжал виконт начатый разговор, с видом человека не слушающего других, но
в деле, лучше всех ему известном, следящего только за ходом своих мыслей, — то
дела пойдут слишком далеко. Интригой, насилием, изгнаниями, казнями, общество, я разумею хорошее общество, французское, навсегда будет уничтожено, и тогда…
— Но нельзя ждать, князь,
в эти минуты. Pensez, il у va du salut de son âme… Ah! c’est terrible, les devoirs d’un chrétien… [Подумайте,
дело идет о спасении его души! Ах! это ужасно, долг христианина…]
Хотя он и предполагал, что история его уже известна
в Москве, и что дамы, окружающие его отца, всегда недоброжелательные к нему, воспользуются этим случаем, чтобы раздражить графа, он всё-таки
в день приезда
пошел на половину отца.
В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым
днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушило стройного порядка, по которому
шла жизнь
в доме старого князя.
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом
пошла в диванную. Между 12 и 2 часами, сообразно с заведенным порядком
дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.
Взволнованный и раздраженный этими мыслями, князь Андрей
пошел в свою комнату, чтобы написать отцу, которому он писал каждый
день. Он сошелся
в коридоре с своим сожителем Несвицким и шутником Жерковым; они, как всегда, чему-то смеялись.
11 октября,
в тот самый
день, когда
в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака,
в штабе эскадрона походная жизнь спокойно
шла по-старому. Денисов, проигравший всю ночь
в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов
в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
— Коли будем
в Вене, всё там оставлю, а теперь и
девать некуда
в этих дрянных городишках, — сказал он. — Ну, давайте, юноша, я
пойду.
— Нельзя,
в дело иду! выбрился, зубы вычистил и надушился.
— И
в самом
деле, — сказал Несвицкий. — Тут бы двух молодцов
послать, всё равно бы.
Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и
в то самое время как на правом фланге давно уже
шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга.
Про батарею Тушина было забыто, и только
в самом конце
дела, продолжая слышать канонаду
в центре, князь Багратион
послал туда дежурного штаб-офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее.
И Ростов встал и
пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть
в глазах государя. Он действительно был влюблен и
в царя, и
в славу русского оружия, и
в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство
в те памятные
дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии
в то время были влюблены, хотя и менее восторженно,
в своего царя и
в славу русского оружия.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что
в эту минуту для главнокомандующего
дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было:
дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности — сна.
Я буду держаться далеко от огня, если вы, с вашею обычною храбростью, внесете
в ряды неприятельские беспорядок и смятение; но если победа будет хоть одну минуту сомнительна, вы увидите вашего императора, подвергающегося первым ударам неприятеля, потому что не может быть колебания
в победе, особенно
в тот
день,
в который
идет речь о чести французской пехоты, которая так необходима для чести своей нации.
На правом фланге у Багратиона
в 9 часов
дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать
дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову
послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10-ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого
пошлют (чтó было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, чтó было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Он
шел, не зная куда
девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он
шел перед Курским полком
в Шенграбене.
Получив это известие поздно вечером, когда он был один
в своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой
день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
— И
в самом
деле, — подхватила княжна Марья, — может быть, точно. Я
пойду. Courage, mon ange! [ — Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как
в этот
день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и
пошел вниз
в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд,
пошел к нему.
Офицеры так же, как и обыкновенно, жили по-двое, по-трое,
в раскрытых полуразоренных домах. Старшие заботились о приобретении соломы и картофеля, вообще о средствах пропитания людей, младшие занимались, как всегда, кто картами (денег было много, хотя провианта не было), кто невинными играми —
в свайку и городки. Об общем ходе
дел говорили мало, частью оттого, что ничего положительного не знали, частью оттого, что смутно чувствовали, что общее
дело войны
шло плохо.
Борис
в числе немногих был на Немане
в день свидания императоров; он видел плоты с вензелями, проезд Наполеона по тому берегу мимо французской гвардии, видел задумчивое лицо императора Александра,
в то время как он молча сидел
в корчме на берегу Немана, ожидая прибытия Наполеона; видел, как оба императора сели
в лодки и как Наполеон, приставши прежде к плоту, быстрыми шагами
пошел вперед и, встречая Александра, подал ему руку, и как оба скрылись
в павильоне.
Еще
в начале этой травли, Данило, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что
дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять
пошел на утек, Данило выпустил своего бурого не к волку, а прямою линией к засеке так же, как Карай, — на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку
в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Старый граф поехал домой. Наташа с Петей обещались сейчас же приехать. Охота
пошла дальше, так как было еще рано.
В середине
дня гончих пустили
в поросший молодым частым лесом овраг. Николай, стоя на жнивье, видел всех своих охотников.
— И если бы заехали ко мне — чистое
дело марш! — сказал дядюшка, еще бы того лучше; видите, погода мокрая, говорил дядюшка, отдохнули бы, графинечку бы отвезли
в дрожках. — Предложение дядюшки было принято, за дрожками
послали охотника
в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Она, холодно и не глядя на сына,
послала за мужем; и, когда он пришел, графиня хотела коротко и холодно
в присутствии Николая сообщить ему
в чем
дело, но не выдержала; заплакала слезами досады и вышла из комнаты.
Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза
в этот
день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно
идут дела в армии, слухи о найденных
в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве,
в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть
в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом на завтра приезде государя ― всё это с новою силой возбуждало
в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и
в особенности с начала войны.
― Да вы ― вы, ― сказала она, с восторгом произнося это слово вы, ― другое
дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, чтò бы было со мною, потому что… ― Слезы вдруг полились ей
в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и
пошла опять ходить по зале.
Как ни счастлив был Петя, но ему всё-таки грустно было итти домой и знать, что всё наслаждение этого
дня кончилось. Из Кремля Петя
пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал
в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой
день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда-нибудь побезопаснее.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой
день Алпатыч надел камзол, который он надевал только
в городе, и
пошел по
делам. Утро было солнечное и с восьми часов было уже жарко. Дорогой
день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
— Оно значит: коль быть сражению, — сказал он задумчиво, — и
в скорости, так это так точно. Ну а коли пройдет три
дня, а после того самого числа, тогда значит это самое сражение
в оттяжку
пойдет.
На другой
день после отъезда Николушки, старый князь утром оделся
в полный мундир и собрался ехать к главнокомандующему. Коляска уже была подана. Княжна Марья видела, как он,
в мундире и всех орденах, вышел из дома и
пошел в сад сделать смотр вооруженным мужикам и дворовым. Княжна Марья сидела у окна, прислушиваясь к его голосу, раздававшемуся из сада. Вдруг из аллеи выбежало несколько людей с испуганными лицами.
Стало быть и то, каким образом эти люди убивали друг друга происходило не по воле Наполеона, а
шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших
в общем
деле.
Пьер
пошел на батарею, и адъютант поехал дальше. Больше они не видались, и уже гораздо после Пьер узнал, что этому адъютанту
в этот
день оторвало руку.
В половине
дня Мюрат
послал к Наполеону своего адъютанта с требованием подкрепления.
Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда негодное оружие пьяному сброду, то поднимал образà, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие
в Москве, то на 136 подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал
славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял
в городе г-жу Обер-Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти
в ссылку старого почтенного почт-директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтоб отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека, и сам уезжал
в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал
в альбомы по-французски стихи о своем участии
в этом
деле, [Je suis né Tartare. Je voulus être Romain. Les Français m’appelèrent barbare. Les Russes — Georges Dandin.
Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда
иди скрытности
в самой Элен, то
дело бы ее несомненно было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотою и добродушною наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложения и принц и вельможа, и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
Человек десять разных людей, имеющих
дело до Пьера, ждали его
в гостиной. Пьер поспешно оделся и, вместо того чтоб итти к тем, которые ожидали его, он
пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел
в ворота.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие
в Кремле, что
в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет
дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ
шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё
шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё
шли уменьшаясь, так что
в середине
дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили из-полу, а за мужицкую лошадь платили 500 рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
— Да мне что̀ за
дело! — крикнул он вдруг и
пошел быстрыми шагами вперед по ряду.
В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и
в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек
в сером армяке и с бритою головой.
За несколько
дней до Бородинского сражения, Николай получил деньги, бумаги и,
послав вперед гусар, на почтовых поехал
в Воронеж.
Болезнь его
шла своим физическим порядком, но то, чтò Наташа называла: это сделалось с ним, случилось с ним два
дня перед приездом княжны Марьи. Это была та последняя, нравственная борьба между жизнью и смертью,
в которой смерть одержала победу. Это было неожиданное сознание того, что он еще дорожил жизнью, представлявшеюся ему
в любви к Наташе, и последний, покоренный припадок ужаса перед неведомым.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление
в дело теперь и с одною дивизией,
пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, чтò ему было нужно
в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.
Ночь была темная, теплая, осенняя.
Шел дождик уже четвертый
день. Два раза переменив лошадей и
в полтора часа проскакав 30 верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был
в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный Штаб», и бросив лошадь, он вошел
в темные сени.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем
шел оживленный разговор о прошедшем
дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице-короля и захватить его.
Человека, которого, десять лет тому назад и год после, считали разбойником вне закона,
посылают на остров,
в двух
днях перезда от Франции, отдаваемый ему во владение с гвардией и миллионами, которые платят ему за что-то.
Когда
дело идет о переселении народов, никому уже
в наше время не приходит
в голову, чтобы от произвола Аттилы зависело обновить европейский мир.