— О, и очень! Мой брат знает его; он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства! Вы знаете его анекдоты с графом Марко́вым? Только один граф Марко́в умел с ним обращаться. Вы
знаете историю платка? Это прелесть!
Неточные совпадения
— Должно быть, мне прежде тебя умереть.
Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет
историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Они боялись, тщеславились, радовались, негодовали, рассуждали, полагая, что они
знают то, что они делают, и что делают для себя, а все были непроизвольными орудиями
истории и производили скрытую от них, но понятную для нас работу.
Выпитое ли вино или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не
знает и не
узнает никого из действующих лиц его
истории или всё вместе, развязало язык Пьеру.
Пьер
знал эту
историю давно, Каратаев раз шесть ему одному рассказывал эту
историю и всегда с особенным радостным чувством. Но как ни хорошо
знал Пьер эту
историю, он теперь прислушался к ней, как к чему-то новому, и тот тихий восторг, который, рассказывая, видимо испытывал Каратаев, сообщился и Пьеру.
История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью.
Новая наука
истории, отвечая на эти вопросы, говорит: вы хотите
знать, чтò значит это движение; отчего оно произошло и какая сила произвела эти события? Слушайте.
Понятие это есть единственная ручка, посредством которой можно владеть матерьялом
истории при теперешнем ее изложении, и тот, кто отломил бы эту ручку, как то сделал Бокль, не
узнав другого приема обращения с историческим материалом, тот только лишил бы себя последней возможности обращаться с ним.
История культуры объяснит нам побуждения и условия жизни и мысли писателя или реформатора. Мы
узнаем, что Лютер имел вспыльчивый характер и говорил такие-то речи:
узнаем, что Руссо был недоверчив и писал такие-то книжки; но не
узнаем мы, отчего после реформации резались народы и отчего, во время французской революции, люди казнили друг друга.
Точно так же в
истории, то, чтò известно нам, мы называем законами необходимости; то, чтò неизвестно, — свободой. Свобода для
истории есть только выражение неизвестного остатка от того, чтò мы
знаем о законах жизни человека.
Так хорошо и верно видел он многие вещи, так метко и ловко очерчивал в немногих словах соседей помещиков, так видел ясно недостатки и ошибки всех, так хорошо
знал историю разорившихся бар — и почему, и как, и отчего они разорились, так оригинально и метко умел передавать малейшие их привычки, что они оба были совершенно обворожены его речами и готовы были признать его за умнейшего человека.
— Вот ваше письмо, — начала она, положив его на стол. — Разве возможно то, что вы пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала об этой глупой сказке и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я
знаю историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
Вера сообщала, бывало, своей подруге мелочной календарь вседневной своей жизни, событий, ощущений, впечатлений, даже чувств, доверила и о своих отношениях к Марку, но скрыла от нее катастрофу, сказав только, что все кончено, что они разошлись навсегда — и только. Жена священника не
знала истории обрыва до конца и приписала болезнь Веры отчаянию разлуки.
— C'est ça. [Да, конечно (франц.).] Тем лучше. Il semble qu'il est bête, ce gentilhomme. [Он, кажется, глуп, этот дворянин (франц.).] Cher enfant, ради Христа, не говори Анне Андреевне, что я здесь всего боюсь; я все здесь похвалил с первого шагу, и хозяина похвалил. Послушай, ты
знаешь историю о фон Зоне — помнишь?
Неточные совпадения
Всё это было ужасно гадко, но Левину это представлялось совсем не так гадко, как это должно было представляться тем, которые не
знали Николая Левина, не
знали всей его
истории, не
знали его сердца.
За чаем Левин
узнал всю
историю старикова хозяйства.
— Ты гулял хорошо? — сказал Алексей Александрович, садясь на свое кресло, придвигая к себе книгу Ветхого Завета и открывая ее. Несмотря на то, что Алексей Александрович не раз говорил Сереже, что всякий христианин должен твердо
знать священную
историю, он сам в Ветхом Завете часто справлялся с книгой, и Сережа заметил это.
И с тем неуменьем, с тою нескладностью разговора, которые так
знал Константин, он, опять оглядывая всех, стал рассказывать брату
историю Крицкого: как его выгнали из университета зa то, что он завел общество вспоможения бедным студентам и воскресные школы, и как потом он поступил в народную школу учителем, и как его оттуда также выгнали, и как потом судили за что-то.
Но Кити в каждом ее движении, в каждом слове, в каждом небесном, как называла Кити, взгляде ее, в особенности во всей
истории ее жизни, которую она
знала чрез Вареньку, во всем
узнавала то, «что было важно» и чего она до сих пор не
знала.