Поглядев на мост, он видел столь же однообразные
живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из-под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно-усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи.
Все эти беседы, эти споры, эта волна кипучих молодых запросов, надежд, ожиданий и мнений, — все это нахлынуло на слепого неожиданно и бурно. Сначала он прислушивался к ним с выражением восторженного изумления, но вскоре он не мог не заметить, что эта
живая волна катится мимо него, что ей до него нет дела. К нему не обращались с вопросами, у него не спрашивали мнений, и скоро оказалось, что он стоит особняком, в каком-то грустном уединении, тем более грустном, чем шумнее была теперь жизнь усадьбы.
— Горожане! братия! — начала снова Марфа. — Время наступает, отныне я забываю, что я родилась женщиной; прочь эти волосы, чтобы они не напоминали мне этого; голова моя просит шлема, а рука меча; окуйте тело мое доспехами ратными, и, если я хоть малость отступлю от клятв моих, — залейте меня
живую волнами реки Волхова, я не стою земли.
— Горожане! братия! — начала снова Марфа. — Время наступает, отныне я забываю, что нарядилась женщиной, прочь эти волосы, чтоб они не напоминали мне этого, голова моя просит шлема, а руки меча; окуйте тело мое доспехами ратными, и, если я немного отступлю от клятв моих, залейте меня
живую волнами реки Волхова, я не стою земли.
Неточные совпадения
Он стал писать дневник. Полились
волны поэзии, импровизации, полные то нежного умиления и поклонения, то
живой, ревнивой страсти и всех ее бурных и горячих воплей, песен, мук, счастья.
Волны ходили выше сеток и заглядывали, как
живые, на палубу, точно узнать, что тут делается.
Эти куски богатой шелковой материи,
волнами обильно обвивающие тело, прекрасно драпируются около ленивой
живой массы, сохраняющей важность и неподвижность статуи.
Первый раз в жизни я видел такой страшный лесной пожар. Огромные кедры, охваченные пламенем, пылали, точно факелы. Внизу, около земли, было море огня. Тут все горело: сухая трава, опавшая листва и валежник; слышно было, как лопались от жара и стонали
живые деревья. Желтый дым большими клубами быстро вздымался кверху. По земле бежали огненные
волны; языки пламени вились вокруг пней и облизывали накалившиеся камни.
Налево видны в тумане сахалинские мысы, направо тоже мысы… а кругом ни одной
живой души, ни птицы, ни мухи, и кажется непонятным, для кого здесь ревут
волны, кто их слушает здесь по ночам, что им нужно и, наконец, для кого они будут реветь, когда я уйду.