Неточные совпадения
Во все
время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, легко лежавшую на столе, то на
еще более красивую грудь, на которой она поправляла бриллиантовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое
было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке.
Князь Андрей, говоря это,
был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно
было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное
время, тем энергичнее
был он в минуты раздражения.
Было то
время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего
еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое
еще не
поспело.
Казалось, нельзя
было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то
время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий
еще несколько
времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
Несмотря на то, что
еще не много
времени прошло с тех пор, как князь Андрей оставил Россию, он много изменился за это
время. В выражении его лица, в движениях, в походке почти не
было заметно прежнего притворства, усталости и лени; он имел вид человека, не имеющего
времени думать о впечатлении, какое он производит на других, и занятого делом приятным и интересным. Лицо его выражало больше довольства собой и окружающими; улыбка и взгляд его
были веселее и привлекательнее.
Не доехав
еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это
был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то
время, как князь Андрей говорил ему то, что́ он видел.
Это нехорошо», думал он; и в то же
время как он рассуждал так (
еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из-за первых, что он в одно и то же
время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она
будет его женой, как она может полюбить его, как она может
быть совсем другою, и как всё то, чтó он об ней думал и слышал, может
быть неправдою.
Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно
было решить дела с Пьером, который, правда, последнее
время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил и
был смешон, взволнован и глуп (как должен
быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё
еще не делал предложения.
— К чорту! — проговорил он в то
время, как голова его
еще была покрыта рубашкой.
Ежели бы русское войско
было одно, без союзников, то, может
быть,
еще прошло бы много
времени, пока это сознание беспорядка сделалось бы общею уверенностью; но теперь, с особенным удовольствием и естественностью относя причину беспорядков к бестолковым немцам, все убедились в том, что происходит вредная путаница, которую наделали колбасники.
В то
время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза
были неподвижно устремлены на одно место.
Знакомство у Ростовых
была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа
было достаточно, потому что
были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого
еще в Москве не
было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил
время очень весело.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это
время не видал его. Но он всё-таки часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он
еще не всё рассказывает, что что-то
еще есть в его чувстве к государю, что́ не может
быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то
время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то
время было дано наименование «ангела во плоти».
Как ни мало занимался Николай Соней за это
время, но что-то как бы оторвалось в нем, когда он услыхал это. Долохов
был приличная и в некоторых отношениях блестящая партия для бесприданной сироты-Сони. С точки зрения старой графини и света нельзя
было отказать ему. И потому первое чувство Николая, когда он услыхал это,
было озлобление против Сони. Он приготавливался к тому, чтобы сказать: «И прекрасно, разумеется, надо забыть детские обещания и принять предложение»; но не успел он
еще сказать этого…
Баздеев
был одним из известнейших масонов и мартинистов
еще Новиковского
времени.
Одну половину
времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который
был еще у нянек; другую половину
времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню.
Еще в начале этой травли, Данило, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело
было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек, Данило выпустил своего бурого не к волку, а прямою линией к засеке так же, как Карай, — на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то
время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.
Чистое дело марш! — закричал в это
время еще новый голос, и Ругай, красный, горбатый кобель дядюшки, вытягиваясь и выгибая спину, сравнялся с первыми двумя собаками, выдвинулся из-за них, наддал со страшным самоотвержением уже над самым зайцем, сбил его с рубежа на зеленя́,
еще злей наддал другой раз по грязным зеленям, утопая по колена, и только видно
было, как он кубарем, пачкая спину в грязь, покатился с зайцем.
Приехав домой и рассказав матери о том, как они провели
время у Мелюковых, барышни ушли к себе. Раздевшись, но не стирая пробочных усов, они долго сидели, разговаривая о своем счастьи. Они говорили о том, как они
будут жить замужем, как их мужья
будут дружны и как они
будут счастливы. На Наташином столе стояли
еще с вечера приготовленные Дуняшей зеркала.
Но посетители не думали о том, что кроме этих двух-трех часов, во
время которых они видели хозяев,
было еще 22 часа в сутки, во
время которых шла тайная внутренняя жизнь дома.
Она
еще не ложилась, когда приехали Ростовы, и в передней завизжала дверь на блоке, пропуская входивших с холода Ростовых и их прислугу. Марья Дмитриевна, с очками, спущенными на нос, закинув назад голову, стояла в дверях залы и с строгим, сердитым видом смотрела на входящих. Можно бы
было подумать, что она озлоблена против приезжих и сейчас выгонит их, ежели бы она не отдавала в это
время заботливых приказаний людям о том, как разместить гостей и их вещи.
В день отъезда графа, Соня с Наташей
были званы на большой обед к Курагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что-то, желая не
быть услышанною, и всё
время обеда
была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
Соня стала
еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа
была всё
время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
— А знаешь что́ — брось всё это:
еще время есть! — сказал он.
Это
было то первое
время кампании, когда войска
еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Из всех этих партий в то самое
время, как князь Андрей приехал к армии, собралась
еще одна девятая партия, начинавшая поднимать свой голос. Это
была партия людей старых, разумных, государственно-опытных и умевших, не разделяя ни одного из противоречащих мнений, отвлеченно посмотреть на всё, чтò делалось при штабе главной квартиры, и обдумать средства к выходу из этой неопределенности, нерешительности, запутанности и слабости.
Те, давно и часто приходившие ему, во
время его военной деятельности, мысли, что нет и не может
быть никакой военной науки, и поэтому не может
быть никакого, так называемого, военного гения, теперь получили для него совершенную очевидность истины. «Какая же могла
быть теория и наука в деле, которого условия и обстоятельства неизвестны и не могут
быть определены, в котором сила деятелей войны
еще менее может
быть определена?
Одно
время на площади
было просторнее, но вдруг все головы открылись, всё бросилось
еще куда-то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и всё закричало: «Ура! ура! ура!» Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть кроме народа вокруг себя.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться.
Было уже поздно, и Петя ничего не
ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой, и вместе с уменьшившеюся, но
еще довольно большою толпой стоял перед дворцом, во
время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая
еще чего-то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу — к обеду государя, и камер-лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
И что̀
было еще ужаснее для княжны Марьи, это
было то, что со
времени болезни ее отца (даже едва ли не раньше, не тогда ли, когда она, ожидая чего-то, осталась с ним) в ней проснулись все заснувшие в ней, забытые личные желания и надежды.
Но мало того, что 26-го августа русские войска стояли только под защитой слабых, неконченных укреплений, невыгода этого положения увеличилась
еще тем, что русские военачальники, не признав вполне совершившегося факта (потери позиции на левом фланге и перенесения всего будущего поля сражения справа налево) оставались в своей растянутой позиции от села Нового до Утицы, и вследствие того должны
были передвигать свои войска во
время сражения, справа налево.
Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами, потому что у Наполеона
был насморк, что ежели бы у него не
было насморка, то распоряжения его до и во
время сражения
были бы
еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut été changée. [и облик мира изменился бы.]
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра
было еще далеко; а чтоб убить
время, распоряжений никаких нельзя уже
было делать, потому что все
были сделаны и приводились теперь в исполнение.
В то
время, как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно
было, но какие-то люди что-то делали там. Пьер не успел понять того, какие это
были люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что-то внизу и видел одного, замеченного им солдата, который, порываясь вперед от людей, державших его за руку, кричал: «братцы!» и видел
еще что-то странное.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он
еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со
времени кончины Иосифа Алексеевича,
был еще мрачнее.
Не только со вчерашнего свиданья с Кутузовым на Поклонной горе, но и с самого Бородинского сражения, когда все приезжавшие в Москву генералы в один голос говорили, что нельзя дать
еще сражения, и когда с разрешения графа каждую ночь уже вывозили казенное имущество, и жители до половины повыехали, граф Растопчин знал, что Москва
будет оставлена; но тем не менее известие это, сообщенное в форме простой записки с приказанием от Кутузова и полученное ночью, во
время первого сна, удивило и раздражило графа.
Губернская жизнь в 1812 году
была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе
было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы, и что, как и во всем, чтò происходило в то
время в России, заметна
была какая-то особенная размашистость — море по колено, трын-трава всё в жизни, да
еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
— Да я сейчас
еще спрошу их, — сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то
время, как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал, и солдаты
были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Но хотя все и знали, что надо
было уйти, оставался
еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен
был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное
время. Это
было так называемое у французов, le Hourra de l’Empereur. [императорское ура.]
В-четвертых, бессмысленно
было желание взять в плен императора, королей, герцогов, — людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того
времени (J. Maistre и другие).
Еще бессмысленнее
было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо
было отделить дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и уже забранные пленные мерли с голода.
Невозможно это
было во-первых потому, что, так как из опыта видно, что движение колонн верстах на пяти в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись во-время в назначенное место,
была столь ничтожна, что она равнялась невозможности; как то и думал Кутузов,
еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
Во
время своего выздоровления, Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев, и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное
будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он
еще долго видел себя всё в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена; смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
— Я так
была рада, узнав о вашем спасении. Это
было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего
времени. — Опять
еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что-то сказать; но Пьер перебил ее.
Именно в то
время, когда дела графа так запутались, что нельзя
было себе представить, чем это всё кончится, если продолжится
еще год, он неожиданно умер.
— Ты знаешь, Мари, — сказал он, — нынче приехал Илья Митрофаныч (это
был управляющий делами) из Тамбовской деревни и рассказывает, что за лес уже дают 80 тысяч. — И Николай с оживленным лицом стал рассказывать о возможности в весьма скором
времени выкупить Отрадное. —
Еще десять годков жизни, и я оставлю детям… в отличном положении.
Это
есть то основание, вследствие которого жизнь и деятельность людей, живших века тому назад, и связанная со мною во
времени, не может представляться мне столь свободною, как жизнь современная, последствия которой мне
еще неизвестны.