Неточные совпадения
Два лакея, один княгинин, другой его, дожидаясь, когда они кончат говорить,
стояли с шалью и рединготом и слушали их, непонятный им, французский говор с такими
лицами, как будто они понимали, что́ говорится, но не хотели показывать этого. Княгиня, как всегда, говорила улыбаясь и слушала смеясь.
Он взглянул: Долохов
стоял на подоконнике,
лицо его было бледно и весело.
Борис остановился посереди комнаты, оглянулся, смахнул рукой соринки с рукава мундира и подошел к зеркалу, рассматривая свое красивое
лицо. Наташа, притихнув, выглядывала из своей засады, ожидая, что́ он будет делать. Он
постоял несколько времени перед зеркалом, улыбнулся и пошел к выходной двери. Наташа хотела его окликнуть, но потом раздумала.
Ее огромное тело
стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое
лицо ее танцовало.
Пьер хотел сначала сесть на другое место, чтобы не стеснять даму, хотел сам поднять перчатку и обойти докторов, которые вовсе и не
стояли на дороге; но он вдруг почувствовал, что это было бы неприлично, он почувствовал, что он в нынешнюю ночь есть
лицо, которое обязано совершить какой-то страшный и ожидаемый всеми обряд, и что поэтому он должен был принимать от всех услуги.
Под освещенными ризами киота
стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно-белыми, не смятыми, видимо, только-что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко-зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухова, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно-благородными крупными морщинами на красивом красно-желтом
лице.
Над креслом
стояли духовные
лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно-торжественно служили.
Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на
лице, и неизвестная дама
стояли у двери.
Граф смотрел на то место, где находилось
лицо Пьера, в то время как он
стоял.
Они молча
стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что-то дрогнуло в нижней части
лица старого князя.
Когда Ростов вернулся, на столе
стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в
лицо Ростову.
Опять на всех веселых
лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они
стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его
лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
На выходе император Франц только пристально вгляделся в
лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель-адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию. Император Франц принял его,
стоя посредине комнаты. Перед тем как начинать разговор, князя Андрея поразило то, что император как будто смешался, не зная, что́ сказать, и покраснел.
Князь Андрей направился к двери, из-за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом
лице, показался на пороге. Князь Андрей
стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на
лицо своего адъютанта и не узнавал его.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская
стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть
лица друг друга и переговариваться между собою. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны
стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
В избе
стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным
лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора.
Перед обедом княжна и m-lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе,
стояли, ожидая его: m-lle Bourienne с сияющим
лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья — бледная, испуганная, с опущенными глазами.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое
лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее
стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
Ростов
стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20-ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое
лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё — всякая черта, всякое движение — казалось ему прелестно в государе.
Он
стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из-за тумана высоты, и на холодном
лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на
лице влюбленного и счастливого мальчика.
Князь Андрей, в числе огромного количества
лиц, составлявших свиту главнокомандующего,
стоял позади его.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять
лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату,
стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
Повар и эконом клуба с веселыми
лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который
стоил несколько тысяч.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными
лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца-сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов
стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой-то экипаж и фонари
стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил
стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным
лицом и с другою свечей в руке,
стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой-то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что-то.
Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой
стоял официант со свечой, показались
лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом.
С детскою улыбкой стыдливости, сомнения и насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на
лицо, Пьер
стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом-ритором, ожидая его новых приказаний.
Кроме этого утонченного выбора общества, вечера Анны Павловны отличались еще тем, что всякий раз на своем вечере Анна Павловна подавала своему обществу какое-нибудь новое, интересное
лицо, и что нигде, как на этих вечерах, не высказывался так очевидно и твердо градус политического термометра, на котором
стояло настроение придворного легитимистского петербургского общества.
— Куда же ты? Тут
стой! — зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и
лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского-французского и хохота
стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися
лицами, веселые и счастливые, прошли мимо Ростова.
Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстуке, в которых он был в знаменитом заседании Государственного Совета, с веселым
лицом стоял у стола.
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся
лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях и из-за ней еще другие
лица… «За холодной ключевой, кричит девица,
постой!» играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
«Боже мой, Боже мой, всё одно и то же. Ах, куда бы мне деваться? Чтó бы мне с собой сделать?» И она быстро, застучав ногами, побежала по лестнице к Фогелю, который с женой жил в верхнем этаже. У Фогеля сидели две гувернантки, на столе
стояли тарелки с изюмом, грецкими и миндальными орехами. Гувернантки разговаривали о том, где дешевле жить, в Москве или в Одессе. Наташа присела, послушала их разговор с серьезным задумчивым
лицом и встала.
Сзади сидела в зеленой токе, с преданным воле Божией и счастливым, праздничным
лицом, Анна Михайловна. В ложе их
стояла та атмосфера — жениха с невестой, которую так знала и любила Наташа. Она отвернулась и вдруг всё, что́ было унизительного в ее утреннем посещении, вспомнилось ей.
Наташа, исхудавшая, с бледным и строгим
лицом (совсем не пристыженная, какою ее ожидал Пьер)
стояла по середине гостиной. Когда Пьер показался в двери, она заторопилась, очевидно в нерешительности, подойти ли к нему или подождать его.
И вероятно еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча
стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому
лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти...
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю бледного и не дышащего к царь-пушке. Несколько
лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые
стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, тех, кто раздавил его.
— Который? Который? — плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех
лиц, которого он из-за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на нем весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!» неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни
стоило, он будет военным.
По широкому ходу, между стеной дворян, государь прошел в залу. На всех
лицах выражалось почтительное и испуганное любопытство. Пьер
стоял довольно далеко и не мог вполне расслышать речи государя. Он понял только по тому, чтò он слышал, что государь говорил об опасности, в которой находилось государство, и о надеждах, которые он возлагал на московское дворянство. Государю отвечал другой голос, сообщавший о только что состоявшемся постановлении дворянства.
Когда она заговорила о том, что всё это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно-испуганно взглянула на него. У Ростова слезы
стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее
лица.
Грозовая туча надвинулась, и ярко во всех
лицах горел тот огонь, за разгоранием которого следил Пьер. Он
стоял подле старшего офицера. Молоденький офицерик подбежал, с рукой к киверу, к старшему.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытнопечальные
лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё
стоят — страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его.
В третьем часу атаки французов прекратились. На всех
лицах, приезжавших с поля сражения, и на тех, которые
стояли вокруг него, Кутузов читал выражение напряженности, дошедшей до высшей степени. Кутузов был доволен успехом дня сверх ожидания. Но физические силы оставляли старика. Несколько раз голова его низко опускалась, как бы падая, и он задремывал. Ему подали обедать.
Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов
стояли без еды и без дела под не проходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные
лица всё более бледнели и хмурились.
Вокруг раненых, с унылыми и внимательными
лицами,
стояли толпы солдат-носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся офицеры.
Граф
стоял у окна и, не поворачивая
лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое
лицо к окну.
— Пожалуйте, ваше благородие, — говорил первый купец кланяясь. — Офицер
стоял в недоуменьи, и на
лице его видна была нерешимость.
У угла Маросейки, против большого с запертыми ставнями дома, на котором была вывеска сапожного мастера,
стояли с унылыми
лицами человек двадцать сапожников, худых, истомленных людей в халатах и оборванных чуйках.
Растопчин, ни слова не отвечая, встал и быстрыми шагами направился в свою роскошную, светлую гостиную, подошел к двери балкона, взялся за ручку, оставил ее и перешел к окну, из которого виднее была вся толпа. Высокий малый
стоял в передних рядах и с строгим
лицом, размахивая рукой, говорил что-то. Окровавленный кузнец с мрачным видом
стоял подле него. Сквозь закрытые окна слышен был гул голосов.
Молодой человек в лисьем тулупчике
стоял в покорной позе, сложив кисти рук вместе пред животом и немного согнувшись. Исхудалое с безнадежным выражением, изуродованное бритою головой молодое
лицо его было опущено вниз. При первых словах графа он медленно поднял голову и поглядел снизу на графа, как бы желая что-то сказать ему или хоть встретить его взгляд. Но Растопчин не смотрел на него. На длинной тонкой шее молодого человека, как веревка, напружилась и посинела жила за ухом, и вдруг покраснело
лицо.