Неточные совпадения
Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуcя в свете и при дворе значительному
человеку. Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее
руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.
— Нельзя не сознаться, — продолжал князь Андрей, — Наполеон как
человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает
руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
Проводив одного гостя, граф возвращался к тому или той, которые еще были в гостиной; придвинув кресла и с видом
человека, любящего и умеющего пожить, молодецки расставив ноги и положив на колена
руки, он значительно покачивался, предлагал догадки о погоде, советовался о здоровье, иногда на русском, иногда на очень дурном, но самоуверенном французском языке, и снова с видом усталого, но твердого в исполнении обязанности
человека шел провожать, оправлял редкие седые волосы на лысине, и опять звал обедать.
И он, представив, как махал
руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются
люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. — Так, пожалуйста же, обедать к нам, — сказал он.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его
руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом
человеке.
Княжна хотела встать, но князь удержал ее за
руку. Княжна имела вид
человека, вдруг разочаровавшегося во всем человеческом роде; она злобно смотрела на своего собеседника.
Француз-доктор, — стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, — неслышными шагами
человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную
руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался.
— За мою
руку держись, уронишь так, — послышался ему испуганный шопот одного из слуг, — снизу… еще один, — говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами
людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Он схватил его за
руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели
человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
И перед роту с разных рядов выбежало
человек двадцать. Барабанщик-запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув
рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То-то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
— Как он его, милый
человек, полыхнет прикладом-то в самые зубы… — радостно говорил один солдат в высокоподоткнутой шинели, широко размахивая
рукой.
— Но что̀ за необычайная гениальность! — вдруг вскрикнул князь Андрей, сжимая свою маленькую
руку и ударяя ею по столу. — И что̀ за счастие этому
человеку!
Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали
людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать
руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1-й нумер с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2-й нумер трясущеюся
рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый
человек, офицер Тушин, спотыкнушись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из-под маленькой ручки.
Пьер был у него под
рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер-юнкеры, чтó тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой
человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме.
Пьер снял очки, и глаза его сверх общей странности глаз
людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно-вопросительно. Он хотел нагнуться над ее
рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движением головы перехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно-растерянным выражением.
— Ах, какая досада! — сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая
руки князя Андрея и Бориса. — Вы знаете, я очень рад сделать всё, что́ от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого
человека. — Он еще раз пожал
руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. — Но вы видите… до другого раза!
— Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, — продолжал он, — хороши мы были бы все, ожидая чего-то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших
руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых
людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
Пржебышевский с почтительною, но достойною учтивостью пригнул
рукою ухо к Вейротеру, имея вид
человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозицию и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
— Ежели бы это был
человек, в существовании которого бы ты сомневался, я бы привел к тебе этого
человека, взял бы его за
руку и показал тебе.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел невысокий
человек. Видимо с света войдя в темноту,
человек этот остановился; потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие, закрытые кожаными перчатками,
руки.
— Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни
рука об
руку с
человеком, и вдруг
человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этою пропастью и заглядываешь туда. И я заглянул…
Весною между солдатами открылась новая болезнь, опухоль
рук, ног и лица, причину которой медики полагали в употреблении этого корня. Но несмотря на запрещение, павлоградские солдаты эскадрона Денисова ели преимущественно Машкин сладкий корень, потому что уже вторую неделю растягивали последние сухари, выдавали только по полфунта на
человека, а картофель в последнюю посылку привезли мерзлый и проросший.
Пройдя коридор, фельдшер ввел Ростова в офицерские палаты, состоявшие из трех, с растворенными дверями, комнат. В комнатах этих были кровати; раненые и больные офицеры лежали и сидели на них. Некоторые в больничных халатах ходили по комнатам. Первое лицо, встретившееся Ростову в офицерских палатах, был маленький, худой
человек без
руки, в колпаке и больничном халате с закушенною трубочкой, ходивший в первой комнате. Ростов, вглядываясь в него, старался вспомнить, где он его видел.
Русские и французские услужливые
руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького
человека, с белыми
руками, который что-то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что-нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Для чего же оторванные
руки, ноги, убитые
люди?
— Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за
руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому
человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайною, странною белизной продолговатого лица.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого
человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в
руках своих, — этих белых, пухлых
руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский.
Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать
руку помощи всякому, тем более
человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой.
— Так весело, как никогда в жизни! — сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые
руки, чтоб обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда
человек делается вполне добр и хорош, и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
— Да, — сказала графиня и протянула ему
руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее
рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее
человек.
Всё разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за
руку провел ее по шатким досчатым ступеням крыльца. В доме, не оштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, — не видно было, чтобы цель живших
людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности. В сенях пахло свежими яблоками и висели волчьи и лисьи шкуры.
— Да, как
человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; — только заробела и закрылась
руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
Люди стали махать
руками, и в
руках у них было что-то в роде кинжалов; потом прибежали еще какие-то
люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье.
И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого
человека, в то время как он пожал ее
руку.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие
люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад
руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что̀ ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
— Всё пропало? — повторил он. — Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший
человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил
руки и любви вашей.
Необходимо было, чтобы миллионы
людей, в
руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых
людей, и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими,
люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали
руками или саблями.
― Я думаю… ― сказал Пьер. ― Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… ― По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший
человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее
руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
Было велено секретарю писать постановление московского дворянства о том, что москвичи, подобно смолянам, жертвуют по 10
человек с 1000 и полное обмундирование. Господа заседавшие встали, как бы облегченные, загремели стульями и пошли по зале разминать ноги, забирая кое-кого под
руку и разговаривая.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху
руку, кричал...
Навстречу ей подвигалась большая толпа ополченцев и дворовых, и в середине этой толпы несколько
людей под
руки волокли маленького старичка в мундире и орденах.
— Ты ее так дурно не клади, — говорил один из мужиков, высокий
человек с круглым, улыбающимся лицом, принимая из
рук горничной шкатулку. — Она ведь тоже денег стòит. Что же ты ее так-то вот бросишь или под веревку — а она и потрется. Я так не люблю. А чтобы всё честно, по закону было. Вот так-то, под рогожку, да сенцом прикрои, вот и важно.
— Фю… фю… фю… — засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения
человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на
руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Ну, у отца твоего немец-лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими
руками станешь ходить за отцом, и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой
человек.
В то время, как Пьер входил в окоп, он заметил, что на батарее выстрелов не слышно было, но какие-то
люди что-то делали там. Пьер не успел понять того, какие это были
люди. Он увидел старшего полковника, задом к нему лежащего на валу, как будто рассматривающего что-то внизу и видел одного, замеченного им солдата, который, порываясь вперед от
людей, державших его за
руку, кричал: «братцы!» и видел еще что-то странное.
Едва он вбежал в окоп, как худощавый, желтый, с потным лицом
человек в синем мундире, со шпагой в
руке, набежал на него, крича что-то.
Пьер, инстинктивно обороняясь от толчка, так как они не видав разбежались друг против друга, выставил
руки и схватил этого
человека (это был французский офицер) одною
рукой за плечо, другою за горло.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из-под
руки на флеши. Дым стлался пред флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из-за выстрелов крики
людей, но нельзя было знать, что они там делали.