Неточные совпадения
— Ты всем хорош, André, но у тебя есть какая-то гордость мысли, — сказала княжна,
больше следуя за своим ходом мыслей, чем за ходом разговора, — и это
большой грех. Разве возможно судить об отце? Да ежели бы и возможно было, какое другое
чувство, кроме vénération, [обожания] может возбудить такой человек, как mon père? И я так довольна и счастлива с ним. Я только желала бы, чтобы вы все были счастливы, как я.
Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над
большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще
больше, чем в Москве, испытывал
чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого-то блага.
Князь никогда прямо не решался задавать себе этот вопрос, зная вперед, что он ответил бы по справедливости, а справедливость противоречила
больше чем
чувству, а всей возможности его жизни.
Устроился в
большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое
чувство обновления».
Среди неопределенности положения, при угрожающей, серьезной опасности, придававшей всему особенно-тревожный характер, среди этого вихря интриг, самолюбий, столкновений, различных воззрений и
чувств, при разноплеменности всех этих лиц, эта восьмая, самая
большая партии людей, занятых личными интересами, придавала
большую запутанность и смутность общему делу.
Пьер однако чувствовал себя взволнованным, и общее
чувство желания показать, что нам всё ни по чем, выражавшееся
больше в звуках и в выражениях лиц, чем в смысле речей, сообщалось и ему.
Пьер торопился скорее ехать вперед, и чем дальше он отъезжал от Москвы, и чем глубже погружался в это море войск, тем
больше им овладевала тревога беспокойства и неиспытанное еще им новое радостное
чувство.
«Я сейчас уйду, я ни слова
больше не скажу с ним», думал Пьер. Он думал это, а между тем сидел всё на том же месте. Какое-то странное
чувство слабости приковало его к своему месту: он хотел и не мог встать и уйти.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие, в одном отношении, давало ей
большую возможность отдаваться вполне своему
чувству к брату.
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет
больше, а есть одно
чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Почтмейстер. Нет, о петербургском ничего нет, а о костромских и саратовских много говорится. Жаль, однако ж, что вы не читаете писем: есть прекрасные места. Вот недавно один поручик пишет к приятелю и описал бал в самом игривом… очень, очень хорошо: «Жизнь моя, милый друг, течет, говорит, в эмпиреях: барышень много, музыка играет, штандарт скачет…» — с большим, с
большим чувством описал. Я нарочно оставил его у себя. Хотите, прочту?
И на мой взгляд, нам жилось не плохо, — мне эта уличная, независимая жизнь очень нравилась, и нравились товарищи, они возбуждали у меня какое-то
большое чувство, всегда беспокойно хотелось сделать что-нибудь хорошее для них.
Если брать православие не в его официальной, казенной, извращенной форме, то в нем больше свободы,
больше чувства братства людей, больше доброты, больше истинного смирения, меньше властолюбия, чем в христианстве западном.
Неточные совпадения
После обычных вопросов о желании их вступить в брак, и не обещались ли они другим, и их странно для них самих звучавших ответов началась новая служба. Кити слушала слова молитвы, желая понять их смысл, но не могла.
Чувство торжества и светлой радости по мере совершения обряда всё
больше и
больше переполняло ее душу и лишало ее возможности внимания.
Естественное
чувство требовало от него оправдаться, доказать ей вину ее; но доказать ей вину значило еще более раздражить ее и сделать
больше тот разрыв, который был причиною всего горя.
«Я не в силах буду говорить с нею без
чувства упрека, смотреть на нее без злобы, и она только еще
больше возненавидит меня, как и должно быть.
— Надо знать Анну и Вронского — я его
больше узнала теперь, — чтобы понять, как они милы и трогательны, — теперь совершенно искренно говорила она, забывая то неопределенное
чувство недовольства и неловкости, которое она испытывала там.
Ей казалось, что в его
больших страшных глазах, которые упорно следили за ней, выражалось
чувство ненависти и насмешки, и она старалась избегать встречи с ним.