Неточные совпадения
3) Послушайте, братия мои возлюбленные, не нищих ли
мира сего бог избрал
быть богатыми верою и наследниками царствия, которое обещал он любящим его?
Стоит понять учение Христа, чтобы понять, что
мир, не тот, который дан богом для радости человека, а тот
мир, который учрежден людьми для погибели их,
есть мечта, и мечта самая дикая, ужасная, бред сумасшедшего, от которого стоит только раз проснуться, чтобы уже никогда не возвращаться к этому страшному сновидению.
То, что это так,
есть в
мире души человека такой же непреложный закон, как закон Галилея, но более непреложный, более ясный и полный.
Мы так привыкли к тому, по меньшей мере странному толкованию, что фарисеи и какие-то злые иудеи распяли Христа, что тот простой вопрос о том, где же
были те не фарисеи и не злые, а настоящие иудеи, державшие закон, и не приходит нам в голову. Стоит задать себе этот вопрос, чтобы всё стало совершенно ясно. Христос —
будь он бог или человек — принес свое учение в
мир среди народа, державшегося закона, определявшего всю жизнь людей и называвшегося законом бога. Как мог отнестись к этому закону Христос?
Значение, которое я приписывал прежде этим словам,
было то, что всякий должен всегда избегать гнева против людей, не должен никогда говорить бранных слов и должен жить в
мире со всеми без всякого исключения; но в тексте стояло слово, исключающее этот смысл.
Сказано
было: не гневайся напрасно,так что из слов этих не выходило предписания безусловного
мира.
Христос проповедует
мир всем простым людям, и вдруг, как бы оговариваясь в том, что это не относится до всех случаев, а
есть случаи, когда можно гневаться на брата, — вставляет слово «напрасно».
И, поняв таким образом эти столь простые, определенные, не подверженные никаким перетолкованиям заповеди Христа, я спросил себя: что бы
было, если бы весь христианский
мир поверил в эти заповеди не в том смысле, что их нужно
петь или читать для умилостивления бога, а что их нужно исполнять для счастия людей?
Мы все
будем молиться, пользоваться благодатью таинств, верить в искупление и спасение наше и всего
мира Христом, и все-таки спасение это произойдет не от нас, а оттого, что придет время конца
мира.
Мир между людьми
есть высшее доступное на земле благо людей.
Всё учение Христа состоит в том, чтобы дать царство бога —
мир людям. В нагорной проповеди, в беседе с Никодимом, в послании учеников, во всех поучениях своих он говорит только о том, что разделяет людей и мешает им
быть в
мире и войти в царство бога. Все притчи
суть только описание того, что
есть царство бога и что, только любя братьев и
будучи в
мире с ними, можно войти в него. Иоанн Креститель, предшественник Христа, говорит, что приблизилось царство бога и что Иисус Христос дает его
миру.
И вот эти пять заповедей его действительно дают этот
мир людям. Все пять заповедей имеют только одну эту цель —
мира между людьми. Стоит людям поверить учению Христа и исполнять его, и
мир будет на земле, и
мир не такой, какой устраивается людьми, временный, случайный, но
мир общий, ненарушимый, вечный.
Первая заповедь говорит:
Будь в
мире со всеми, не позволяй, себе считать другого человека ничтожным или безумным (Матф. V, 22).
Не исполнят люди одну из этих заповедей —
мир будет нарушен.
Исполнят люди все заповеди, и царство
мира будет на земле.
Все люди
будут братья и всякий
будет всегда в
мире с другими, наслаждаясь всеми благами
мира тот срок жизни, который уделен ему богом.
Будет то царство бога, царство
мира, которое обещали все пророки и которое близилось при Иоанне Крестителе, и которое возвещал и возвестил Христос, говоря словами Исаии: «Дух господень на мне, ибо он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето господне благоприятное» (Лук. IV, 18—19; Исаии LXI, 1—2).
Заповеди
мира, данные Христом, простые, ясные, предвидящие все случаи раздора и предотвращающие его, открывают это царство бога на земле. Стало
быть, Христос точно мессия. Он исполнил обещанное. Мы только не исполняем того, чего вечно желали все люди, — того, о чем мы молились и молимся.
В этом удивительном рассуждении: христианское учение хорошо и дает благо
миру; но люди слабы, люди дурны и хотят лучше делать, а делают хуже, и потому не могут делать лучше, —
есть очевидное недоразумение.
Несмотря на то, что состояние это продолжалось для всех людей по этому учению от изгнания Адама из рая, т. е. от начала
мира до рождения Христа, и точно так же продолжается и после для всех людей, верующие должны воображать, что это
есть только случайное, временное состояние.
Религиозные и философские учения всех народов, за исключением философских учений псевдо-христианского
мира, все, которые мы знаем: иудаизм, конфуцианство, буддизм, браманизм, греческая мудрость, — все учения имеют целью устройство жизни людской и уяснение людям того, как каждый должен стремиться к тому, чтобы
быть и жить лучше.
«Если я один среди
мира людей, не исполняющих учение Христа, — говорят обыкновенно, — стану исполнять его,
буду отдавать то, что имею,
буду подставлять щеку, не защищаясь,
буду даже не соглашаться на то, чтобы идти присягать и воевать, меня оберут, и если я не умру с голода, меня изобьют до смерти, и если не изобьют, то посадят в тюрьму или расстреляют, и я напрасно погублю всё счастье своей жизни и всю свою жизнь».
По понятию евреев, китайцев, индусов и всех людей
мира, не верующих в догмат падения человека и искупления его, жизнь
есть жизнь, как она
есть.
Всякое осмысливание личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения людям, человечеству — сыну человеческому,
есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя личная жизнь погибает, а жизнь всего
мира по воле отца не погибает и что одно только слияние с ней дает мне возможность спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую жизнь! Хоть мало, но верно.
Что мне делать? Жить, как все, или жить по учению Христа? Я понял учение Христа в его заповедях и вижу, что исполнение их дает блаженство и мне и всем людям
мира. Я понял, что исполнение этих заповедей
есть воля того начала всего, от которого произошла и моя жизнь.
Цирк горит час, и надо спешить, и люди могут не успеть спастись. Но
мир горит уж 1800 лет, горит с тех пор, как Христос сказал: я огонь низвел на землю; и как томлюсь, пока он не разгорится, — и
будет гореть, пока не спасутся люди. Не затем ли и люди, не затем ли и горит, чтобы люди имели блаженство спасения?
По обоим Евангелиям, после слова, страшного для каждого верующего в личную жизнь и полагающего благо в богатстве
мира, после слов о том, что богатый не войдет в царство бога, и после еще более страшных для людей, верующих только в личную жизнь, слов о том, что кто не оставит всего и жизни своей ради учения Христа, тот не спасется, — Петр спрашивает: что же
будет нам, последовавшим за тобой и оставившим всё?
Был свет истинный, который просвещает всякого человека, приходящего в
мир.
В
мире был, и
мир произошел через него, и
мир его не познал.
]состоит в том, что свет пришел в
мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет; потому что дела их
были злы.
«Отец, — говорит он ученикам в той же главе (16), — даст вам другого утешителя, и тот
будет с вами вовек. Утешитель этот — дух истины, которого
мир не видит и не знает, а вы знаете, потому что он при вас и в вас
будет».
Мы составили себе ни на чем, кроме как на нашей злости и личных похотях основанное ложное представление о нашей жизни и о жизни
мира, и веру в это ложное представление, связанное внешним образом с учением Христа, считаем самым нужным и важным для жизни. Не
будь этого веками поддерживаемого людьми доверия ко лжи, ложь нашего представления о жизни и истина учения Христа обнаружились бы давно.
В нашем европейском обществе на заявление Христа, — что он пришел в
мир для того, чтобы свидетельствовать о истине, и что потому всякий, кто — от истины, слышит его, на эти слова все давно уже отвечали себе словами Пилата: что
есть истина?
Все в нашем
мире живут не только без истины, не только без желания узнать ее, но с твердой уверенностью, что из всех праздных занятий самое праздное
есть искание истины, определяющей жизнь человеческую.
Есть только два пути, говорят нам наши учителя: верить и повиноваться нам и властям и участвовать в том зле, которое мы учредили, или уйти из
мира и идти в монастырь, не спать и не
есть или на столбе гноить свою плоть, сгибаться и разгибаться и ничего не делать для людей; или признать учение Христа неисполнимым и потому признать освященную религией беззаконность жизни; или отречься от жизни, что равносильно медленному самоубийству.
Заблуждение это — что человеку лучше удалиться от
мира, чем подвергаться искушениям
мира,
есть старое заблуждение, давно известное евреям, но совершенно чуждое не только духу христианства, но и иудаизму.
Он говорит, что ученики его
будут гонимы за его учение и должны терпеть и переносить гонения
мира с твердостью.
Но он не говорит, что, следуя его учению, они
будут терпеть больше, чем следуя учению
мира; напротив, он говорит, что те, которые
будут следовать учению
мира, те
будут несчастны, а те, которые
будут следовать его учению, те
будут блаженны.
Христос, открывая свое учение, говорит людям, что, исполняя его учение даже среди неисполняющих, они не
будут от этого несчастливее, чем прежде, но, напротив,
будут счастливее, чем те, которые не
будут исполнять этого. Христос говорит, что
есть верный мирской расчет не заботиться о жизни
мира.
Христос, правда, упоминает, что тем, которые послушают его, предстоят гонения от тех, которые не послушают его; но он не говорит, чтобы ученики что-нибудь потеряли от этого. Напротив, он говорит, что ученики его
будут иметь здесь, в
мире этом, больше радостей, чем не ученики.
Разбирая отвлеченно вопрос о том, чье положение
будет лучше: учеников Христа или учеников
мира? нельзя не видеть, что положение учеников Христа должно
быть лучше уже потому, что ученики Христа, делая всем добро, не
будут возбуждать ненависти в людях.
Ученики Христа, не делая никому зла, могут
быть гонимы только злыми людьми, ученики же
мира должны
быть гонимы всеми, так как закон жизни учеников
мира есть закон борьбы, т. е. гонения друг друга.
Случайности же страданий — те же, как для тех, так и для других, с тою только разницей, что ученики Христа
будут готовы к ним, а ученики
мира все силы души
будут употреблять на то, чтобы избежать их, и что ученики Христа, страдая,
будут думать, что их страдания нужны для
мира, а ученики
мира, страдая, не
будут знать, зачем они страдают.
Рассуждая отвлеченно, положение учеников Христа должно
быть выгоднее положения учеников
мира.
В своей исключительно в мирском смысле счастливой жизни я наберу страданий, понесенных мною во имя учения
мира, столько, что их достало бы на хорошего мученика во имя Христа. Все самые тяжелые минуты моей жизни, начиная от студенческого пьянства и разврата до дуэлей, войны и до того нездоровья и тех неестественных и мучительных условий жизни, в которых я живу теперь, — всё это
есть мученичество во имя учения
мира.
И вы увидите, как ни странно это кажется сначала, что девять десятых страданий людей несутся ими во имя учения
мира, что все эти страдания не нужны и могли бы не
быть, что большинство людей — мученики учения
мира.
Четвертое условие счастья —
есть свободное, любовное общение со всеми разнообразными людьми
мира.
Можно бы поверить, что исполнение учения Христа трудно и страшно и мучительно, если бы исполнение учения
мира было очень легко и безопасно и приятно. Но ведь учение
мира много труднее, опаснее и мучительнее исполнения учения Христа.
Были когда-то, говорят, мученики Христа, но это
было исключение; их насчитывают у нас 380 тысяч — вольных и невольных за 1800 лет; но сочтите мучеников
мира, — и на одного мученика Христа придется тысяча мучеников учения
мира, которых страдания в сто раз ужаснее. Одних убитых на воинах нынешнего столетия насчитывают тридцать миллионов человек.
Стоит человеку только не верить учению
мира, что нужно надеть калоши и цепочку и иметь ненужную ему гостиную, и что не нужно делать все те глупости, которых требует от него учение
мира, и он не
будет знать непосильной работы и страданий и вечной заботы и труда без отдыха и цели; не
будет лишен общения с природой, не
будет лишен любимого труда, семьи, здоровья и не погибнет бессмысленно мучительной смертью.