Если могут найтись люди, которые усомнятся в загробной жизни и спасении, основанном на искуплении, то в
спасении людей, всех и каждого отдельно, чрез указание неизбежной погибели личной жизни и истинного пути спасения в слиянии своей воли с волею отца, не может быть сомнения. Пусть всякий разумный человек спросит себя: что такое его жизнь и смерть? И пусть придаст этой жизни и смерти какой-нибудь другой смысл, кроме того, который указал Христос.
Неточные совпадения
Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, бог-сын, пострадал за
людей, искупил перед отцом грех их и дал
людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся верующим; но, кроме всего этого, этот бог-сын дал
людям и учение и пример жизни для
спасения.
В учении искупления два основные положения, на которые всё опирается: 1) законная жизнь человеческая есть жизнь блаженная, жизнь же мирская здесь есть жизнь дурная, не поправимая усилиями
человека, и 2)
спасение от этой жизни — в вере.
Христос предлагает свое учение о жизни как
спасение от той губительной жизни, которою живут
люди, не следуя его учению, и вдруг я говорю, что я бы и рад последовать его учению, да мне жалко погубить свою жизнь.
Для того чтобы понять учение Христа о
спасении жизни, надо прежде всего понять то, что говорили все пророки, что говорил Соломон, что говорил Будда, что говорили все мудрецы мира о личной жизни
человека.
Нас учат, что Христос спас
людей тем, что он — второе лицо троицы, что он — бог и вочеловечился и, приняв на себя грех Адама и всех
людей, искупил грех
людей пред первым лицом троицы и установил для нашего
спасения церковь и таинства.
Всякое осмысливание личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения
людям, человечеству — сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя личная жизнь погибает, а жизнь всего мира по воле отца не погибает и что одно только слияние с ней дает мне возможность
спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую жизнь! Хоть мало, но верно.
Цирк горит час, и надо спешить, и
люди могут не успеть спастись. Но мир горит уж 1800 лет, горит с тех пор, как Христос сказал: я огонь низвел на землю; и как томлюсь, пока он не разгорится, — и будет гореть, пока не спасутся
люди. Не затем ли и
люди, не затем ли и горит, чтобы
люди имели блаженство
спасения?
Исполняй все
люди учение Христа, и было бы царство бога на земле; исполняй я один — я сделаю самое лучшее для всех и для себя. Без исполнения учения Христа нет
спасения.
Человек тонет и просит о
спасении. Ему подают веревку, которая одна может спасти его, а утопающий
человек говорит: утвердите во мне веру, что веревка эта спасет меня. Верю, говорит
человек, что веревка спасет меня, но помогите моему неверию.
Он показывает, что нельзя возбудить в других
людях эту веру обещанием наград и угрозой наказания, что это будет доверие очень слабое, которое разрушится при первом искушении, что та вера, которая горы сдвигает, та, которую ничто поколебать не может, зиждется на сознании неизбежной погибели и того единственного
спасения, которое возможно в этом положении.
А кто знает истину, нужную для его блага, тот не может не верить в нее, и потому
человек, понявший, что он истинно тонет, не может не взяться за веревку
спасения.
Учение Христа устанавливает царство бога на земле. Несправедливо то, чтобы исполнение этого учения было трудно: оно не только не трудно, но неизбежно для
человека, узнавшего его. Учение это дает единственно возможное
спасение от неизбежно предстоящей погибели личной жизни. Наконец, исполнение этого учения не только не призывает к страданиям и лишениям в этой жизни, но избавляет от девяти десятых страданий, которые мы несем во имя учения мира.
Я знаю теперь, что и неприятели и так называемые злодеи и разбойники, все —
люди, точно такие же сыны человеческие, как и я, так же любят добро и ненавидят зло, так же живут накануне смерти и так же, как и я, ищут
спасения и найдут его только в учении Христа.
Неточные совпадения
— Спасать можно
человека, который не хочет погибать; но если натура вся так испорчена, развращена, что самая погибель кажется ей
спасением, то что же делать?
Степан Аркадьич точно ту же разницу чувствовал, как и Петр Облонский. В Москве он так опускался, что, в самом деле, если бы пожить там долго, дошел бы, чего доброго, и до
спасения души; в Петербурге же он чувствовал себя опять порядочным
человеком.
Он знал, что единственное
спасение от
людей — скрыть от них свои раны, и он это бессознательно пытался делать два дня, но теперь почувствовал себя уже не в силах продолжать эту неравную борьбу.
— Ныне скудоумные и маломысленные, соблазняемые смертным грехом зависти, утверждают, что богатые суть враги
людей, забывая умышленно, что не в сокровищах земных
спасение душ наших и что все смертию помрем, яко же и сей верный раб Христов…
«Но эти слова говорят лишь о том, что я умею не выдавать себя. Однако роль внимательного слушателя и наблюдателя откуда-то со стороны, из-за угла, уже не достойна меня. Мне пора быть более активным. Если я осторожно начну ощипывать с
людей павлиньи перья, это будет очень полезно для них. Да. В каком-то псалме сказано: «ложь во
спасение». Возможно, но — изредка и — «во
спасение», а не для игры друг с другом».