Разрыв между учением о жизни и
объяснением жизни начался с проповеди Павла, не знавшего этического учения, выраженного в Евангелии Матфея, и проповедовавшего чуждую Христу метафизическо-каббалистическую теорию, и совершился этот разрыв окончательно во время Константина, когда найдено было возможным весь языческий строй жизни, не изменяя его, облечь в христианские одежды и потому признать христианским.
Учение Христа, как религия, определяющая жизнь и дающая
объяснение жизни людей, стоит теперь так же, как оно 1800 лет тому назад стояло перед миром. Но прежде у мира были объяснения церкви, которые, заслоняя от него учение, все-таки казались ему достаточными для его старой жизни; а теперь настало время, что церковь отжила, и мир не имеет никаких объяснений своей новой жизни и не может не чувствовать своей беспомощности, а потому и не может теперь не принять учения Христа.
Учение Христа не может не быть принято людьми не потому, что нельзя отрицать то метафизическое
объяснение жизни, которое оно дает (отрицать всё можно), но потому, что только оно одно дает те правила жизни, без которых не жило и не может жить человечество, не жил и не может жить ни один человек, если он хочет жить, как человек, т. е. разумною жизнью.
Неточные совпадения
«Какая шестая заповедь божия? — Не убий. Не убий — не убивай. — Что бог запрещает этой заповедью? — Запрещает убивать, т. е. лишать
жизни человека. — Грех ли наказывать по закону преступника смертью и убивать неприятеля на войне? «Не грех. Преступника лишают
жизни, чтобы прекратить великое зло, которое он делает; неприятеля убивают на войне потому, что на войне сражаются за государя и отечество». И этими словами ограничивается
объяснение того, почему отменяется заповедь бога. Я не поверил своим глазам.
Учение Христа, как и всякое религиозное учение, заключает в себе две стороны: 1) учение о
жизни людей — о том, как надо жить каждому отдельно и всем вместе — этическое, и 2)
объяснение, почему людям надо жить именно так, а не иначе — метафизическое учение.
Она учит
жизни, как жить, и дает
объяснение, почему именно надо так жить.
Мир делал всё, что хотел, предоставляя церкви, как она умеет, поспевать за ним в своих
объяснениях смысла
жизни.
Метафизическое
объяснение учения имеет значение, когда есть то учение
жизни, которое оно объясняет.
У ней было только
объяснение той
жизни, которую она когда-то учреждала и которой уже нет.
Если остались еще у церкви
объяснения той
жизни, которая была когда-то прежде, как
объяснения катехизиса о том, что по должности должно убивать, то никто уже не верит в это.
В наше время
жизнь мира идет своим ходом, совершенно независимо от учения церкви. Учение это осталось так далеко назади, что люди мира не слышат уже голосов учителей церкви. Да и слушать нечего, потому что церковь только дает
объяснения того устройства
жизни, из которого уже вырос мир и которого или уже вовсе нет, или которое неудержимо разрушается.
Хороши ли, дурны ли эти
объяснения, но они объясняли для верующего христианина, как для иудея, буддиста и магометанина, все особенности
жизни, и человек не отрекался от разума, живя по закону, который он признавал за божественный.
Только в нашем христианском мире, на место учения о
жизни и
объяснения, почему
жизнь должна быть такая, а не иная, т. е. на место религии подставилось одно
объяснение того, почему
жизнь должна быть такою, какою она была когда-то прежде, и религией стало называться то, что никому ни на что не нужно: а сама
жизнь стала независима от всякого учения, т. е. осталась без всякого определения.
Отсюда произошло то удивительное явление, что в наш век мы видим людей умных и ученых, пренаивно уверенных, что они свободны от всякой религии только потому, что не признают тех метафизических
объяснений начала всего, которые когда-то и для кого-то объясняли
жизнь.
Из того, что составляет сущность веры, т. е. учения о
жизни и
объяснения смысла ее, первое считается неважным и не принадлежащим к вере, а второе, т. е.
объяснение когда-то бывшей
жизни или рассуждения и гадания об историческом ходе
жизни, считаются самым важным и серьезным.
Раздвоение между
объяснением веры, которое названо верою, и самою верою, которая названа общественной, государственной
жизнью, дошло теперь до последней степени, — и всё цивилизованное большинство людей осталось для
жизни с одной верой в городового и урядника.
Сила учения Христа не в его
объяснении смысла
жизни, а в том, что вытекает из него — в учении о
жизни. Метафизическое учение Христа не новое. Это всё одно и то же учение человечества, которое написано в сердцах людей и которое проповедовали все истинные мудрецы мира. Но сила учения Христа — в приложении этого метафизического учения к
жизни.
Через несколько минут вошла Марья Алексевна. Дмитрий Сергеич поиграл с нею в преферанс вдвоем, сначала выигрывал, потом дал отыграться, даже проиграл 35 копеек, — это в первый раз снабдил он ее торжеством и, уходя, оставил ее очень довольною, — не деньгами, а собственно торжеством: есть чисто идеальные радости у самых погрязших в материализме сердец, чем и доказывается, что материалистическое
объяснение жизни неудовлетворительно.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью
объяснение жизни?» думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти, и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных, и, вместе с тем, столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
Неточные совпадения
Со мной случился рецидив болезни; произошел сильнейший лихорадочный припадок, а к ночи бред. Но не все был бред: были бесчисленные сны, целой вереницей и без меры, из которых один сон или отрывок сна я на всю
жизнь запомнил. Сообщаю без всяких
объяснений; это было пророчество, и пропустить не могу.
В русской политической
жизни, в русской государственности скрыто темное иррациональное начало, и оно опрокидывает все теории политического рационализма, оно не поддается никаким рациональным
объяснениям.
Я не говорю уже об оскорбительном безвкусии таких
объяснений духовной
жизни.
Объяснение страшных катастроф в
жизни людей Божьим гневом и наказанием невыносимо.
— Конечно, мой милый. Мы говорили, отчего до сих пор факты истории так противоречат выводу, который слишком вероятен по наблюдениям над частною
жизнью и над устройством организма. Женщина играла до сих пор такую ничтожную роль в умственной
жизни потому, что господство насилия отнимало у ней и средства к развитию, и мотивы стремиться к развитию. Это
объяснение достаточное. Но вот другой такой же случай. По размеру физической силы, организм женщины гораздо слабее; но ведь организм ее крепче, — да?