Неточные совпадения
А между тем, всё устройство нашей
жизни таково, что всякое
личное благо
человека приобретается страданиями других
людей, которые противны природе
человека.
Не только отношения
человека к богу, его жертвы, праздники, посты, отношения
человека к
человеку, народные, гражданские, семейные отношения, все подробности
личной жизни: обрезание, омовение себя и чаш, одежды, — всё определено до последних мелочей и всё признано повелением бога, законом бога.
«Каждый
человек, — говорит он, — кроме сознания своей плотской
личной жизни, происшедшей от мужского отца в утробе плотской матери, не может не сознавать свое рождение свыше (Иоан. III, 5, 6, 7).
Христос знает это заблуждение
людей, по которому они эту свою
личную жизнь считают за что-то действительное и себе принадлежащее, и целым рядом проповедей и притч показывает им, что у них нет никаких прав на
жизнь, нет никакой
жизни до тех пор, пока они не приобретут истинной
жизни, отрекшись от призрака
жизни, того, что они называют своей
жизнью.
Со дня рождения положение
человека таково, что его ждет неизбежная погибель, т. е. бессмысленная
жизнь и бессмысленная смерть, если он не найдет этого, чего-то одного, которое нужно для истинной
жизни. Это-то одно, дающее истинную
жизнь, Христос и открывает
людям. Он не выдумывает это, не обещает дать это по своей божеской власти; он только показывает
людям, что вместе с той
личной жизнью, которая есть несомненный обман, должно быть то, что есть истина, а не обман.
Притчей о виноградарях (Матф. XXI, 33—42) Христос разъясняет этот источник заблуждения
людей, скрывающего от них эту истину и заставляющего их принимать призрак
жизни, свою
личную жизнь, за
жизнь истинную.
И из этого ложного представления вытекает ряд безумных и жестоких поступков этих
людей, кончающийся их изгнанием, исключением из
жизни; точно так же мы вообразили себе, что
жизнь каждого из нас есть наша
личная собственность, что мы имеем право на нее и можем пользоваться ею, как хотим, ни перед кем не имея никаких обязательств.
Как неизбежно кончается с виноградарями тем, что их, никому не дающих плодов сада, изгоняет хозяин, так точно кончается и с
людьми, вообразившими себе, что
жизнь личная есть настоящая
жизнь.
Как обитатели сада или забыли, или не хотят знать того, что им передан сад окопанный, огороженный, с вырытым колодцем и что кто-нибудь да поработал на них и потому ждет и от них работы; так точно и
люди, живущие
личной жизнью, забыли или хотят забыть всё то, что сделано для них прежде их рождения и делается во всё время их
жизни, и что поэтому ожидается от них; они хотят забыть то, что все блага
жизни, которыми они пользуются, даны и даются и потому должны быть передаваемы или отдаваемы.
Христос, отрицая
личное, плотское воскресение, признает восстановление
жизни в том, что
человек жизнь свою переносит в бога.
Наше понятие о воскресении до такой степени чуждо понятию евреев о
жизни, что нельзя себе представить даже, как мог бы говорить Христос евреям о воскресении и вечной
личной, свойственной каждому
человеку жизни.
Может быть, справедливее предположить, что
человека после этой мирской
жизни, пережитой для исполнения его
личной воли, все-таки ожидает вечная
личная жизнь в раю со всевозможными радостями; может быть, это справедливее, но думать, что это так, стараться верить в то, что за добрые дела я буду награжден вечным блаженством, а за дурные вечными муками, — думать так не содействует пониманию учения Христа; думать так значит, напротив, лишать учение Христа самой главной его основы.
И потому, с тех пор как есть
люди, они отыскивают для
жизни цели вне себя: живут для своего ребенка, для семьи, для народа, для человечества, для всего, что не умирает с
личной жизнью.
Он предполагает, что все
люди понимают неизбежность погибели
личной жизни, и открывает
жизнь не погибающую.
Если могут найтись
люди, которые усомнятся в загробной
жизни и спасении, основанном на искуплении, то в спасении
людей, всех и каждого отдельно, чрез указание неизбежной погибели
личной жизни и истинного пути спасения в слиянии своей воли с волею отца, не может быть сомнения. Пусть всякий разумный
человек спросит себя: что такое его
жизнь и смерть? И пусть придаст этой
жизни и смерти какой-нибудь другой смысл, кроме того, который указал Христос.
Всякое осмысливание
личной жизни, если она не основывается на отречении от себя для служения
людям, человечеству — сыну человеческому, есть призрак, разлетающийся при первом прикосновении разума. В том, что моя
личная жизнь погибает, а
жизнь всего мира по воле отца не погибает и что одно только слияние с ней дает мне возможность спасения, в этом я уж не могу усомнится. Но это так мало в сравнении с теми возвышенными религиозными верованиями в будущую
жизнь! Хоть мало, но верно.
Одно учение — то, которое отрицает Христос, состоит в том, что
личная жизнь есть что-то действительно существующее и принадлежащее
человеку.
Если
человек имеет ту δόξα, что важнее всего его личность, то он будет считать, что его
личное благо есть самое главное и желательное в
жизни и, смотря по тому, в чем он будет полагать это благо, — в приобретении ли именья, в знатности ли, в славе, в удовлетворении ли похоти и пр., — у него будет соответственная этому взгляду вера, и все поступки его будут всегда сообразны с нею.
Из этого-то непонимания сущности веры и вытекает то странное желание
людей — сделать так, чтобы поверить в то, что жить по учению Христа лучше, тогда как всеми силами души, согласно с верой в благо
личной жизни, им хочется жить противно этому учению.
По обоим Евангелиям, после слова, страшного для каждого верующего в
личную жизнь и полагающего благо в богатстве мира, после слов о том, что богатый не войдет в царство бога, и после еще более страшных для
людей, верующих только в
личную жизнь, слов о том, что кто не оставит всего и
жизни своей ради учения Христа, тот не спасется, — Петр спрашивает: что же будет нам, последовавшим за тобой и оставившим всё?
Человек не затем живет, чтобы ему служили, а затем, чтобы самому служить и отдавать свою
личную жизнь, как выкуп за всех.
Мы составили себе ни на чем, кроме как на нашей злости и
личных похотях основанное ложное представление о нашей
жизни и о
жизни мира, и веру в это ложное представление, связанное внешним образом с учением Христа, считаем самым нужным и важным для
жизни. Не будь этого веками поддерживаемого
людьми доверия ко лжи, ложь нашего представления о
жизни и истина учения Христа обнаружились бы давно.
Учение Христа устанавливает царство бога на земле. Несправедливо то, чтобы исполнение этого учения было трудно: оно не только не трудно, но неизбежно для
человека, узнавшего его. Учение это дает единственно возможное спасение от неизбежно предстоящей погибели
личной жизни. Наконец, исполнение этого учения не только не призывает к страданиям и лишениям в этой
жизни, но избавляет от девяти десятых страданий, которые мы несем во имя учения мира.
Он на место
личного вопроса подставляет общий, а подставляет его и верующий, и философ, и средний
человек потому, что у него нет никакого ответа на
личный вопрос
жизни, потому что у него нет никакого настоящего учения о
жизни.
Но ведь помимо этого вашего закона, по которому через тысячелетия настанет то благо, которое вы желаете и приготовили для человечества, есть еще ваша
личная жизнь, которую вы можете прожить или согласно с разумом, или противно ему; а для этой-то вашей
личной жизни у вас теперь и нет никаких правил, кроме тех, которые пишутся не уважаемыми вами
людьми и приводятся в исполнение полицейскими.
Неточные совпадения
Левин часто любовался на эту
жизнь, часто испытывал чувство зависти к
людям, живущим этою
жизнью, но нынче в первый paз, в особенности под впечатлением того, что он видел в отношениях Ивана Парменова к его молодой жене, Левину в первый раз ясно пришла мысль о том, что от него зависит переменить ту столь тягостную, праздную, искусственную и
личную жизнь, которою он жил, на эту трудовую, чистую и общую прелестную
жизнь.
Тяжело за двести рублей всю
жизнь в гувернантках по губерниям шляться, но я все-таки знаю, что сестра моя скорее в негры пойдет к плантатору или в латыши к остзейскому немцу, чем оподлит дух свой и нравственное чувство свое связью с
человеком, которого не уважает и с которым ей нечего делать, — навеки, из одной своей
личной выгоды!
«По отношению к действительности каждый из нас является истцом, каждый защищает интересы своего «я» от насилия над ним. В борьбе за материальные интересы
люди иногда являются
личными врагами, но ведь
жизнь не сводится вся целиком к уголовному и гражданскому процессу, теория борьбы за существование не должна поглощать и не поглощает высших интересов духа, не угашает священного стремления
человека познать самого себя».
«Что меня смутило? — размышлял он. — Почему я не сказал мальчишке того, что должен был сказать? Он, конечно, научен и подослан пораженцами, большевиками. Возможно, что им руководит и чувство
личное — месть за его мать. Проводится в
жизнь лозунг Циммервальда: превратить войну с внешним врагом в гражданскую войну, внутри страны. Это значит: предать страну, разрушить ее… Конечно так. Мальчишка, полуребенок — ничтожество. Но дело не в
человеке, а в слове. Что должен делать я и что могу делать?»
— Но власть — гуманна, не в ее намерениях увеличивать количество
людей, не умевших устроиться в
жизни, и тем самым пополнять кадры озлобленных
личными неудачами, каковы все революционеры.