Неточные совпадения
Я не видал того, что невозможно
в одно и то же время исповедывать Христа-бога, основа учения которого
есть непротивление злому, и сознательно и спокойно работать для учреждения собственности, судов, государства, воинства, учреждать жизнь, противную учению Христа, и молиться этому Христу о том, чтобы между нами исполнялся
закон непротивления злому и прощения.
Мне не приходило еще
в голову то, что теперь так ясно: что гораздо бы проще
было устраивать и учреждать жизнь по
закону Христа, а молиться уж о том, чтобы
были суды, казни, войны, если они так нужны для нашего блага.
Положение о непротивлении злому
есть положение, связующее всё учение
в одно целое, но только тогда, когда оно не
есть изречение, а
есть правило, обязательное для исполнения, когда оно
есть закон.
— Вопросом этим он говорил мне, что присутствие такого правила
в христианском
законе, которое не только никем не исполняется, но которое сами христиане признают неисполнимым,
есть признание неразумности и ненужности этого правила.
И, имея, вероятно,
в виду пример блудницы, которую привели к Христу, чтобы по
закону побить ее камнями, или вообще преступление прелюбодеяния, Иаков говорит, что тот, кто казнит смертию блудницу,
будет виновен
в убийстве и нарушит
закон вечный.
Богословы-толкователи упоминают о том, что
в христианских государствах суды должны
быть и не противны
закону Христа.
В Евангелии, каждое слово которого мы считаем священным, прямо и ясно сказано: у вас
был уголовный
закон — зуб за зуб, а я даю вам новый: не противьтесь злому; все исполняйте эту заповедь: не делайте зла за зло, а делайте всегда и всем добро, всех прощайте.
Закон этот до такой степени вечен, что если и
есть в исторической жизни движение вперед к устранению зла, то только благодаря тем людям, которые так поняли учение Христа и которые переносили зло, а не сопротивлялись ему насилием.
То, что это так,
есть в мире души человека такой же непреложный
закон, как
закон Галилея, но более непреложный, более ясный и полный.
Стало
быть, ясно, что здесь противополагается
закон вечный
закону писанному [Мало этого, как бы для того, чтобы уж не
было никакого сомнения о том, про какой
закон он говорит, он тотчас же
в связи с этим приводит пример, самый резкий пример отрицания
закона Моисеева —
законом вечным, тем, из которого не может выпасть ни одна черточка; он, приводя самое резкое противоречие
закону Моисея, которое
есть в Евангелии, говорит (Лука XVI, 18): «всякий, кто отпускает жену и женится на другой, прелюбодействует», т. е.
в писанном
законе позволено разводиться, а по вечному — это грех.] и что точно то же противоположение делается и
в контексте Матфея, где
закон вечный определяется словами:
закон или пророки.
Замечательна история текста стихов 17 и 18 по вариантам.
В большинстве списков стоит только слово «
закон» без прибавления «пророки». При таком чтении уже не может
быть перетолкования о том, что это значит
закон писанный.
В других же списках,
в Тишендорфовском и
в каноническом, стоит прибавка — «пророки», но не с союзом «и», а с союзом «или»,
закон или пророки, что точно так же исключает смысл вечного
закона.
Чтобы вполне убедиться
в том, что
в этих стихах Христос говорит только о вечном
законе, стоит вникнуть
в значение того слова, которое подало повод лжетолкованиям. По-русски —
закон, по-гречески — νόμος, по-еврейски — тора, как по-русски, по-гречески и по-еврейски имеют два главные значения: одно — самый
закон без отношения к его выражению. Другое понятие
есть писанное выражение того, что известные люди считают
законом. Различие этих двух значений существует и во всех языках.
И то же слово —
закон, тора, у Ездры
в первый раз и
в позднейшее время, во время Талмуда, стало употребляться
в смысле написанных пяти книг Моисея, над которыми и пишется общее заглавие — тора, так же как у нас употребляется слово Библия; но с тем различием, что у нас
есть слово, чтобы различать между понятиями — Библии и
закона бога, а у евреев одно и то же слово означает оба понятия.
Когда он говорит: «не делай того другому, что не хочешь, чтобы тебе делали,
в этом одном — весь
закон и пророки», он говорит о писанном
законе, он говорит, что весь писанный
закон может
быть сведен к одному этому выражению вечного
закона, и этими словами упраздняет писанный
закон.
Мы так привыкли к тому, по меньшей мере странному толкованию, что фарисеи и какие-то злые иудеи распяли Христа, что тот простой вопрос о том, где же
были те не фарисеи и не злые, а настоящие иудеи, державшие
закон, и не приходит нам
в голову. Стоит задать себе этот вопрос, чтобы всё стало совершенно ясно. Христос —
будь он бог или человек — принес свое учение
в мир среди народа, державшегося
закона, определявшего всю жизнь людей и называвшегося
законом бога. Как мог отнестись к этому
закону Христос?
Но мало того, что не может избежать двоякого употребления этого слова, проповедник часто не хочет избежать его и умышленно соединяет оба понятия, указывая на то, что
в том ложном
в его совокупности
законе, который исповедуют те, которых он обращает, что и
в этом
законе есть истины вечные.
Христос по отношению к
закону Моисея и еще более к пророкам,
в особенности Исаии, слова которого он постоянно приводит, признает, что
в еврейском
законе и пророках
есть истины вечные, божеские, сходящиеся с вечным
законом, и их-то, как изречение — люби бога и ближнего, — берет за основание своего учения.
«Далее, испытывая древний
закон,
в коем повелевается исторгать око за око и зуб за зуб, тотчас возражают: как может
быть благим тот, который говорит сие?
Если Иоанн Златоуст признает
закон Христа, то он должен сказать: кто же
будет исторгать глаза и зубы и сажать
в темницу?
Про блаженства и про число их я слыхал и встречал перечисление и объяснение их
в преподавании
закона божия; но о заповедях Христа я никогда ничего не слыхал. Я, к удивлению моему, должен
был открывать их.
Не говоря уже о том, что
было что-то недостойное
в самой той форме,
в которой
была выражена эта мысль, о том, что рядом с глубочайшими, по своему значению, истинами проповеди, точно примечание к статье свода
законов, стояло это странное исключение из общего правила, самое исключение это противоречило основной мысли.
Но это неправда: Эпиктет, Сенека говорили про то, чтобы не присягать никому;
в законах Ману
есть это правило.
А вот этого-то никто не хочет сделать, вперед решая, что порядок,
в котором мы живем и который нарушается этими словами,
есть священный
закон человечества.
Кроме того,
в самых первых словах,
в ссылке на
закон древних: «вам сказано: ненавидь врага»,
было что-то сомнительное.
В прежних местах Христос приводит действительные, подлинные слова
закона Моисея; но здесь он приводит слова, которые никогда не
были сказаны.
Еще труднее догадаться, что та самая клятва, к которой приводят всех людей блюстители
закона Христа, прямо запрещена этим
законом; но догадаться, что то, что
в нашей жизни считается не только необходимым и естественным, но самым прекрасным и доблестным — любовь к отечеству, защита, возвеличение его, борьба с врагом и т. п., —
суть не только преступления
закона Христа, но явное отречение от него, — догадаться, что это так — ужасно трудно.
Христос
в обоих случаях определяет, что̀ должно разуметь под словами: жизнь вечная; когда он употребляет их, то говорит евреям то же самое, что сказано много раз
в законе их, а именно: исполнение воли бога
есть жизнь вечная.
Христос
в противоположность жизни временной, частной, личной учит той вечной жизни, которую по Второзаконию бог обещал израилю, но только с той разницею, что, по понятию евреев, жизнь вечная продолжалась только
в избранном народе израильском и для приобретения этой жизни нужно
было соблюдать исключительные
законы бога для израиля, а по учению Христа жизнь вечная продолжается
в сыне человеческом, и для сохранения ее нужно соблюдать
законы Христа, выражающие волю бога для всего человечества.
Спасение жизни личной от смерти, по учению евреев,
было исполнением воли бога, выраженной
в законе Моисея по его заповедям.
При теперешнем устройстве мира люди, не исполняющие
законов Христа, но трудящиеся для ближнего, не имея собственности, не умирают от голода. Как же возражать против учения Христа, что исполняющие его учение, т. е. трудящиеся для ближнего, умрут от голода? Человек не может умереть от голода, когда
есть хлеб у богатого.
В России
в каждую данную минуту
есть всегда миллионы людей, живущих без всякой собственности, только трудом своим.
Христос учит людей, что так сознательно они должны поступать
в жизни потому, что таков
закон человека и всего человечества. Труд
есть необходимое условие жизни человека. И труд же дает благо человеку. И потому удержание от других людей плодов своего или чужого труда препятствует благу человека. Отдавание своего труда другим содействует благу человека.
В то время как я учился
закону божию, этого еще не
было.
Иудей жил так, как он жил, т. е. воевал, казнил людей, строил храм, устраивал всю свою жизнь так, а не иначе, потому что всё это
было предписано
в законе, по убеждению его, сошедшем от самого бога.
Они должны
будут сознаться, что они следуют одному учению —
законам, которые пишут чиновники ІІ-го отделения или законодательные собрания и приводит
в исполнение — полиция.
Понятие о
законе, несомненно разумном и по внутреннему сознанию обязательном для всех, до такой степени утрачено
в нашем обществе, что существование у еврейского народа
закона, определявшего всю их жизнь, такого
закона, который
был обязателен не по принуждению, а по внутреннему сознанию каждого, считается исключительным свойством одного еврейского народа.
Учение Христа не может не
быть принято теми верующими иудеями, буддистами, магометанами и другими, которые усомнились бы
в истинности своего
закона; еще менее — оно не может не
быть принято людьми нашего, христианского мира, которые не имеют теперь никакого нравственного
закона.
Но ведь помимо этого вашего
закона, по которому через тысячелетия настанет то благо, которое вы желаете и приготовили для человечества,
есть еще ваша личная жизнь, которую вы можете прожить или согласно с разумом, или противно ему; а для этой-то вашей личной жизни у вас теперь и нет никаких правил, кроме тех, которые пишутся не уважаемыми вами людьми и приводятся
в исполнение полицейскими.
Закон дан через Моисея, а благо и истина — через Иисуса Христа (Иоан. I, 17). Учение Христа
есть благо и истина. Прежде, не зная истины, я не знал и блага. Принимая зло за благо, я впадал во зло и сомневался
в законности моего стремления ко благу. Теперь же я понял и поверил, что благо, к которому я стремлюсь,
есть воля отца,
есть самая законная сущность моей жизни.