Неточные совпадения
А
учение мира сказало:
брось дом, поля, братьев, уйди из деревни в гнилой город, живи всю свою жизнь банщиком голым, в пару намыливая чужие спины, или гостинодворцем, всю жизнь считая чужие копейки в подвале, или прокурором, всю жизнь свою проводя в суде и над бумагами, занимаясь тем, чтобы ухудшить участь несчастных, или министром, всю жизнь впопыхах подписывая ненужные бумаги, или полководцем, всю жизнь убивая людей, — живи этой безобразной жизнью, кончающейся всегда мучительной смертью, и ты ничего не получишь в мире этом и не получишь никакой вечной жизни.
Неточные совпадения
Нет, — горячо и почти грубо напал он на Райского, —
бросьте эти конфекты и подите в монахи, как вы сами удачно выразились, и отдайте искусству все, молитесь и поститесь, будьте мудры и, вместе, просты, как змеи и голуби, и что бы ни делалось около вас, куда бы ни увлекала жизнь, в какую яму ни падали, помните и исповедуйте одно
учение, чувствуйте одно чувство, испытывайте одну страсть — к искусству!
Улита домовничала в Щучьей-Заводи и имела на барина огромное влияние. Носились слухи, что и стариковы деньги, в виде ломбардных билетов, на имя неизвестного, переходят к ней. Тем не менее вольной он ей не давал — боялся, что она
бросит его, — а выпустил на волю двоих ее сыновей-подростков и поместил их в
ученье в Москву.
Зато тем великолепнее показала себя пятая рота. Молодцеватые, свежие люди проделывали ротное
ученье таким легким, бодрым и живым шагом, с такой ловкостью и свободой, что, казалось, смотр был для них не страшным экзаменом, а какой-то веселой и совсем нетрудной забавой. Генерал еще хмурился, но уже
бросил им: «Хорошо, ребята!» — это в первый раз за все время смотра.
Отец протопоп видел, говорит: «аки бы звезды во мраке сияют, когда он вращается», а
учение бросил, — вот я его теперь за все сразу и проучу — и за краткий сюртук, и за плясание, и за камзельку с стекловидными пуговками, да… вот я его, скакуна, усмирю… да; я возьму его да на тебе и женю.
— Тогда и решил я
бросить крестьянство, предался, значит,
учению, да всей моей натуры книга не могла одолеть, по женской части был я очень жаден, господи, прости!