По толкованиям церкви, он учил тому, что он, второе лицо троицы, сын
бога отца, пришел на землю и искупил своей смертью грех Адама.
Неточные совпадения
Спасение состоит в том, что второе лицо троицы, бог-сын, пострадал за людей, искупил перед
отцом грех их и дал людям церковь, в которой хранится благодать, передающаяся верующим; но, кроме всего этого, этот бог-сын дал людям и учение и пример жизни для спасения.
Бог сказал: исторгать зубы, а сын сказал: не исторгать, — надо признать одно из двух, и Иоанн Златоуст и за ним вся церковь признает повеление
отца, т. е. Моисея, и отрицает повеление сына, т. е. Христа, которого учение будто бы исповедует.
Эпиктет говорит: «
Бог посеял семя свое не только в моего
отца и деда, но и во все существа, живущие на земле, в особенности в разумные, потому что они одни входят в сношения с
богом через разум, которым они соединены с ним».
И Христос говорит: не плоть и кровь открыли тебе это, а
отец наш небесный, т. е. ты понял это не потому, что ты поверил человеческим толкованиям, а потому, что ты, сознав себя сыном
бога, понял меня.
Разница только в том, что служение
богу Моисея было служение
богу одного народа; а служение
отцу Христа есть служение
богу всех людей.
Но положим, что слова Христа о страшном суде и совершении века и другие слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете жизни, о царстве
бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что жизнь истинная есть только жизнь сына человеческого по воле
отца. Это тем легче допустить, что учение о жизни истинной по воле
отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
— Христос отвечает: я бессилен над плотью, жизнь моя в духе, но уничтожить плоть я не могу, потому что дух вложен в мою плоть волею
бога, и потому, живя во плоти, я могу служить только
отцу своему,
богу.
— Дурачок! Чтоб не страдать. То есть — чтоб его, народ, научили жить не страдая. Христос тоже Исаак,
бог отец отдал его в жертву народу. Понимаешь: тут та же сказка о жертвоприношении Авраамовом.
— Но в то же время, — продолжала она, — когда была брошена тобой и когда около меня остался другой человек, который, казалось, принимает во мне такое участие, что дай
бог отцу с матерью… я видела это и невольно привязалась к нему.
— Что такое!.. — говорила она, — ну, положим, он и в самом деле знатный человек, я его рода не знаю, но чего же бояться-то? Не Иван Грозный, да и того сверх
бога отцы наши не пугивались, а это петербургский божок схватил батожок, а у самого, — глядишь, — век кратенький… Мало ли их едет с пйрищем, гремит колесом, а там, смотришь, самого этого боженьку за ноженьку, да и поминай как звали. Страшен один долготерпеливый, да скромный, за того тяжко богу ответишь, а это само пройдет.
Неточные совпадения
Господу
Богу помолимся, // Древнюю быль возвестим, // Мне в Соловках ее сказывал // Инок,
отец Питирим.
Г-жа Простакова (бросаясь обнимать Софью). Поздравляю, Софьюшка! Поздравляю, душа моя! Я вне себя от радости! Теперь тебе надобен жених. Я, я лучшей невесты и Митрофанушке не желаю. То — то дядюшка! То-то
отец родной! Я и сама все-таки думала, что
Бог его хранит, что он еще здравствует.
Упоминалось о том, что
Бог сотворил жену из ребра Адама, и «сего ради оставит человек
отца и матерь и прилепится к жене, будет два в плоть едину» и что «тайна сия велика есть»; просили, чтобы
Бог дал им плодородие и благословение, как Исааку и Ревекке, Иосифу, Моисею и Сепфоре, и чтоб они видели сыны сынов своих.
Человек,
отец которого вылез из ничего пронырством, мать которого
Бог знает с кем не была в связи…
«Боже вечный, расстоящияся собравый в соединение, — читал он кротким певучим голосом, — и союз любве положивый им неразрушимый; благословивый Исаака и Ревекку, наследники я твоего обетования показавый: Сам благослови и рабы Твоя сия, Константина, Екатерину, наставляя я на всякое дело благое. Яко милостивый и человеколюбец
Бог еси, и Тебе славу воссылаем,
Отцу, и Сыну, и Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков». — «А-аминь», опять разлился в воздухе невидимый хор.