— Как я рада, что вы приехали, — сказала Бетси. —
Я устала и только что хотела выпить чашку чаю, пока они приедут. А вы бы пошли, — обратилась она к Тушкевичу, — с Машей попробовали бы крокет-гроунд там, где подстригли. Мы с вами успеем по душе поговорить за чаем, we’ll have а cosy chat, [приятно поболтаем,] не правда ли? — обратилась она к Анне с улыбкой, пожимая ее руку, державшую зонтик.
— Едва ли, — испуганно оглянувшись, сказал предводитель. —
Я устал, уж стар. Есть достойнее и моложе меня, пусть послужат.
Неточные совпадения
— Но ей всё нужно подробно. Съезди, если не
устала, мой друг. Ну, тебе карету подаст Кондратий, а
я еду в комитет. Опять буду обедать не один, — продолжал Алексей Александрович уже не шуточным тоном. — Ты не поверишь, как
я привык…
—
Я начинаю
уставать от напрасного ломания копий за правду и иногда совсем развинчиваюсь.
—
Я очень рад, поедем. А вы охотились уже нынешний год? — сказал Левин Весловскому, внимательно оглядывая его ногу, но с притворною приятностью, которую так знала в нем Кити и которая так не шла ему. — Дупелей не знаю найдем ли, а бекасов много. Только надо ехать рано. Вы не
устанете? Ты не
устал, Стива?
— Нет,
я думаю, княгиня
устала, и лошади ее не интересуют, — сказал Вронский Анне, предложившей пройти до конного завода, где Свияжский хотел видеть нового жеребца. — Вы подите, а
я провожу княгиню домой, и мы поговорим, — сказал он, — если вам приятно, — обратился он к ней.
— Да, насколько
я понимаю, вы, к сожалению, из равнодушных, — с
усталою улыбкой, обращаясь к нему, сказал Алексей Александрович.
— Да мне все равно, — мрачно ответил Райский, — здесь…
я устал, хочу развлечься, теперь поеду в Петербург, а там в свое имение, в Р — ую губернию, а может быть, и за границу…
Однако
я устал идти пешком и уже не насильно лег в паланкин, но вдруг вскочил опять: подо мной что-то было: я лег на связку с бананами и раздавил их. Я хотел выбросить их, но проводники взяли, разделили поровну и съели.
Неточные совпадения
Опять
я испугалася, // Макара Федосеича //
Я не узнала: выбрился, // Надел ливрею шитую, // Взял в руки булаву, // Как не бывало лысины. // Смеется: — Что ты вздрогнула? — // «
Устала я, родной!»
Как в ноги губернаторше //
Я пала, как заплакала, // Как стала говорить, // Сказалась
усталь долгая, // Истома непомерная, // Упередилось времечко — // Пришла моя пора! // Спасибо губернаторше, // Елене Александровне, //
Я столько благодарна ей, // Как матери родной! // Сама крестила мальчика // И имя Лиодорушка — // Младенцу избрала…
Так он писал темно и вяло // (Что романтизмом мы зовем, // Хоть романтизма тут нимало // Не вижу
я; да что нам в том?) // И наконец перед зарею, // Склонясь
усталой головою, // На модном слове идеал // Тихонько Ленский задремал; // Но только сонным обаяньем // Он позабылся, уж сосед // В безмолвный входит кабинет // И будит Ленского воззваньем: // «Пора вставать: седьмой уж час. // Онегин, верно, ждет уж нас».
А тот… но после всё расскажем, // Не правда ль? Всей ее родне // Мы Таню завтра же покажем. // Жаль, разъезжать нет мочи
мне: // Едва, едва таскаю ноги. // Но вы замучены с дороги; // Пойдемте вместе отдохнуть… // Ох, силы нет…
устала грудь… //
Мне тяжела теперь и радость, // Не только грусть… душа моя, // Уж никуда не годна
я… // Под старость жизнь такая гадость…» // И тут, совсем утомлена, // В слезах раскашлялась она.
Наконец воображение
устало, оно перестало обманывать
меня; сознание действительности тоже исчезло, и
я совершенно забылся.