Неточные совпадения
— Да нет, Маша, Константин Дмитрич говорит, что он не может верить, — сказала Кити, краснея за Левина, и Левин понял это и, еще более раздражившись, хотел отвечать, но Вронский со своею открытою веселою улыбкой сейчас же пришел на
помощь разговору, угрожавшему сделаться неприятным.
Левин помнил, как в то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в религии
помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.
Язык его стал мешаться, и он пошел перескакивать с одного предмета на другой. Константин с
помощью Маши уговорил его никуда не ездить и уложил спать совершенно пьяного.
Потом, вспоминая брата Николая, он решил сам с собою, что никогда уже он не позволит себе забыть его, будет следить за ним и не выпустит его из виду, чтобы быть готовым на
помощь, когда ему придется плохо.
Хозяйка села за самовар и сняла перчатки. Передвигая стулья с
помощью незаметных лакеев, общество разместилось, разделившись на две части, — у самовара с хозяйкой и на противоположном конце гостиной — около красивой жены посланника в черном бархате и с черными резкими бровями. Разговор в обоих центрах, как и всегда в первые минуты, колебался, перебиваемый встречами, приветствиями, предложением чая, как бы отыскивая, на чем остановиться.
Анна стояла наверху пред зеркалом, прикалывая с
помощью Аннушки последний бант на платье, когда она услыхала у подъезда звуки давящих щебень колес.
Два человека, муж и любовник, были для нее двумя центрами жизни, и без
помощи внешних чувств она чувствовала их близость.
— В третий раз предлагаю вам свою руку, — сказал он чрез несколько времени, обращаясь к ней. Анна смотрела на него и не знала, что сказать. Княгиня Бетси пришла ей на
помощь.
—…мрет без
помощи? Грубые бабки замаривают детей, и народ коснеет в невежестве и остается во власти всякого писаря, а тебе дано в руки средство помочь этому, и ты не помогаешь, потому что, по твоему, это не важно. И Сергей Иванович поставил ему дилемму: или ты так неразвит, что не можешь видеть всего, что можешь сделать, или ты не хочешь поступиться своим спокойствием, тщеславием, я не знаю чем, чтоб это сделать.
— Как? Нельзя, хорошо разместив деньги, дать врачебную
помощь?
— Нельзя, как мне кажется… На четыре тысячи квадратных верст нашего уезда, с нашими зажорами, метелями, рабочею порой, я не вижу возможности давать повсеместно врачебную
помощь. Да и вообще не верю в медицину.
Он смутился вследствие предположения, что Дарье Александровне будет неприятна
помощь постороннего человека в том деле, которое должно было быть сделано ее мужем.
Мысль искать своему положению
помощи в религии была для нее, несмотря на то, что она никогда не сомневалась в религии, в которой была воспитана, так же чужда, как искать
помощи у самого Алексея Александровича.
Она знала вперед, что
помощь религии возможна только под условием отречения от того, что составляло для нее весь смысл жизни.
Дальнее поле, лежавшее восемь лет в залежах под пусками, было взято с
помощью умного плотника Федора Резунова шестью семьями мужиков на новых общественных основаниях, и мужик Шураев снял на тех же условиях все огороды.
Она отклонилась от него, выпростала, наконец, крючок из вязанья, и быстро, с
помощью указательного пальца, стали накидываться одна за другой петли белой, блестевшей под светом лампы шерсти, и быстро, нервически стала поворачиваться тонкая кисть в шитом рукавчике.
Они были наивно уверены, что их дело состоит в том, чтоб излагать свои нужды и настоящее положение вещей, прося
помощи правительства, и решительно не понимали, что некоторые заявления и требования их поддерживали враждебную партию и потому губили всё дело.
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за
помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с
помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
«О еже ниспослатися им любве совершенней, мирней и
помощи, Господу помолимся», как бы дышала вся церковь голосом протодьякона.
Левин слушал слова, и они поражали его. «Как они догадались, что
помощи, именно
помощи? — думал он, вспоминая все свои недавние страхи и сомнения. Что я знаю? что я могу в этом страшном деле, — думал он, — без
помощи? Именно
помощи мне нужно теперь».
«Ты бо изначала создал еси мужеский пол и женский, — читал священник вслед за переменой колец, — и от Тебе сочетавается мужу жена, в
помощь и в восприятие рода человеча. Сам убо, Господи Боже наш, пославый истину на наследие Твое и обетование Твое, на рабы Твоя отцы наша, в коемждо роде и роде, избранныя Твоя: призри на раба Твоего Константина и на рабу Твою Екатерину и утверди обручение их в вере, и единомыслии, и истине, и любви»….
— А мы живем и ничего не знаем, — сказал раз Вронский пришедшему к ним поутру Голенищеву. — Ты видел картину Михайлова? — сказал он, подавая ему только что полученную утром русскую газету и указывая на статью о русском художнике, жившем в том же городе и окончившем картину, о которой давно ходили слухи и которая вперед была куплена. В статье были укоры правительству и Академии за то, что замечательный художник был лишен всякого поощрения и
помощи.
Но сознание того, что он признает всякую
помощь невозможною, чувствовалось больным и раздражало его.
Окончив курсы в гимназии и университете с медалями, Алексей Александрович с
помощью дяди тотчас стал на видную служебную дорогу и с той поры исключительно отдался служебному честолюбию. Ни в гимназии, ни в университете, ни после на службе Алексей Александрович не завязал ни с кем дружеских отношений. Брат был самый близкий ему по душе человек, но он служил по министерству иностранных дел, жил всегда за границей, где он и умер скоро после женитьбы Алексея Александровича.
— Я понимаю, друг мой, — сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю.
Помощь и утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я понимаю, что нужно женское слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
— Но, друг мой, не отдавайтесь этому чувству, о котором вы говорили — стыдиться того, что есть высшая высота христианина: кто унижает себя, тот возвысится. И благодарить меня вы не можете. Надо благодарить Его и просить Его о
помощи. В Нем одном мы найдем спокойствие, утешение, спасение и любовь, — сказала она и, подняв глаза к небу, начала молиться, как понял Алексей Александрович по ее молчанию.
Но
помощь Лидии Ивановны всё-таки была в высшей степени действительна: она дала нравственную опору Алексею Александровичу в сознании ее любви и уважения к нему и в особенности в том, что, как ей утешительно было думать, она почти обратила его в христианство, то есть из равнодушно и лениво верующего обратила его в горячего и твердого сторонника того нового объяснения христианского учения, которое распространилось в последнее время в Петербурге.
Вы не можете себе представить ту жажду его видеть, которую я испытываю, и потому не можете представить ту благодарность, которую во мне возбудит ваша
помощь.
Когда Алексей Александрович с
помощью Лидии Ивановны вновь вернулся к жизни и деятельности, он почувствовал своею обязанностью заняться воспитанием оставшегося на его руках сына.
На сцене певица, блестя обнаженными плечами и бриллиантами, нагибаясь и улыбаясь, собирала с
помощью тенора, державшего ее за руку, неловко перелетавшие через рампу букеты и подходила к господину с рядом по середине блестевших помадой волос, тянувшемуся длинными руками через рампу с какою-то вещью, — и вся публика в партере, как и в ложах, суетилась, тянулась вперед, кричала и хлопала.
И я с
помощью добрых людей выведу их; но если опять роды»…
Так что и вывести детей я не могу сама, а разве с
помощью других, с унижением.
Лицо Анны в ту минуту, как она в маленькой, прижавшейся к углу старой коляски фигуре узнала Долли, вдруг просияло радостною улыбкой. Она вскрикнула, дрогнула на седле и тронула лошадь галопом. Подъехав к коляске, она без
помощи соскочила и, поддерживая амазонку, подбежала навстречу Долли.
― Вы говорите ― нравственное воспитание. Нельзя себе представить, как это трудно! Только что вы побороли одну сторону, другие вырастают, и опять борьба. Если не иметь опоры в религии, ― помните, мы с вами говорили, ― то никакой отец одними своими силами без этой
помощи не мог бы воспитывать.
— Но князь говорит не о
помощи, — сказал Левин, заступаясь за тестя, — а об войне. Князь говорит, что частные люди не могут принимать участия в войне без разрешения правительства.